Иудейские древности. Иудейская война

1. Внешнее счастье Ирода было, однако, омрачено горькими испытаниями в собственной его семье, и виновницей его несчастья была именно его жена, которую он так нежно любил. Вступив на престол, он удалил свою прежнюю жену, Дориду, которая была родом из Иерусалима и на которой он женился, когда еще вел жизнь частного человека, – и женился на Мариамне, дочери Александра, сына Аристобула. Этот союз сделался для него источником семейных раздоров еще раньше; но неурядицы увеличились еще больше после его возвращения из Рима. Сперва он из-за сыновей, прижитых им с Мариамной, изгнал из Иерусалима своего сына от Дориды, Антипатра, дозволив ему являться в город только в праздники. После он лишил жизни деда своей жены, Гиркана, прибывшего к нему из Парфии и навлекшего на себя его подозрение в заговоре. Барцафарн при своем вторжении в Сирию взял Гиркана в плен, но соплеменники его по ту сторону Евфрата, тронутые его печальной судьбой, выпросили ему свободу. Если б он слушался их предостережений и не ехал к Ироду, то он бы не потерял жизни; но брак его внучки был для него приманкой, принесшей ему смерть. Надеясь на родственные узы с Иродом и преследуемый гнетущей тоской по родине, он отправился туда. Впрочем, Ирода он возбудил против себя не потому, что действительно стремился к царству, а потому, что тот сознавал, что корона принадлежит Гиркану[963].

2. Из пятерых детей, которых родила ему Мариамна, были две дочери и три сына. Младший из них воспитывался в Риме и там умер; старшие два сына, частью вследствие высокого происхождения их матери, частью потому, что они родились, когда их отец носил царский титул, были воспитаны по-царски; главным же образом это заботливое воспитание было вызвано любовью Ирода к Мариамне – любовью, которая с каждым днем все сильнее разгоралась и до того поглощала его существо, что он даже не чувствовал тех огорчений, которые он испытал из-за любимой им женщины. Ибо, как велика была его любовь к ней, так же велика была ее ненависть к нему; а так как ее отвращение к нему было основано на совершенных им поступках, а сознание, что она любима, сообщало ей смелость, то она открыто укоряла его в том, что он сделал с ее дедом, Гирканом, а также братом ее, Аристобулом. И последнего, невзирая на его юность, Ирод не пощадил, а убил после того, как он этого семнадцатилетнего юношу возвел в сан первосвященника[964]. Когда Аристобул в день праздника, одетый в священное облачение, выступил пред алтарем, заплакал весь собравшийся народ. Это одно уже решило судьбу юноши: в ту же ночь он был отослан в Иерихон и там, по приказанию Ирода, был утоплен галатами в пруде.

3. В этом Мариамна упрекала Ирода и осыпала жестокой бранью также его мать и сестру. Царь сам, покоряясь своей страстной любви, спокойно выслушивал ее упреки; но в сердцах женщин поселилась глубокая вражда, и они обвинили ее (что, по их расчету, должно было произвести на Ирода самое сильное впечатление) в супружеской измене. К числу многих интриг, сплетенных ими с целью подтверждения обвинения, принадлежал рассказ о том, что она послала свой портрет Антонию в Египет и так в своей непомерной похотливости заочно показала себя человеку, который всем известен был за сластолюбца и который мог прибегнуть к насилию. Эта весть как громом поразила царя. Любовь и без того сделала его в высшей степени ревнивым; но тут он вспомнил еще об ужасах Клеопатры, погубившей царя Лизания и араба Малиха. Ему казалось, что не только обладание женой, но собственная жизнь его подвержена опасности.

4. Собравшись в путь, он вверил свою жену Иосифу, мужу своей сестры Саломеи – человеку вполне надежному и вследствие близкого родства преданному ему, – и приказал ему втайне лишить жизни Мариамну, если его убьет Антоний[965]. Иосиф же открыл эту тайну царице – отнюдь не со злым намерением, а только для того, чтобы показать царице, как сильна любовь царя, который и в смерти не может остаться в разлуке с нею. Когда Ирод по своем возвращении в интимной беседе клялся ей в своей любви и уверял ее, что никогда другая женщина не может сделаться ему так дорога, царица возразила: «О да, ты дал мне сильное доказательство твоей любви тем, что ты приказал Иосифу убить меня!»

5. Едва только Ирод услышал эту тайну, он, как взбешенный, воскликнул: «Никогда Иосиф не открыл бы ей этого приказания, если б не имел преступных сношений с нею!» Свирепый от гнева, он вскочил со своего ложа и бегал взад и вперед в своем дворце. Этот момент, столь удобный для инсинуаций, подстерегла его сестра Саломея и еще больше усилила подозрение против Иосифа. Обуреваемый ревностью, он отдал приказ немедленно убить их обоих[966]. Но вслед за страстной вспышкой, вскоре настало раскаяние; когда гнев улегся в нем, вновь воспламенилась любовь. Так сильно пылала в нем страсть, что он даже не хотел верить в ее смерть, а мучимый любовью, взывал к ней, как к живой, пока, наконец, приученный временем, он так же горестно оплакивал мертвую, как горячо любил живую.

Глава двадцать третья