Иудейские древности. Иудейская война

3. Царь, сгорая нетерпением иметь уже в своих руках изменника и боясь, чтобы он как-нибудь не узнал о происшедшем и не стал бы принимать меры предосторожности, разыгрывал также лицемера в письмах, говорил ему учтивости и напоминал ему в особенности о необходимости поторопиться приездом; если он ускорит свое прибытие, то он, царь, будет иметь также возможность сложить обвинение с его матери. Изгнание матери не осталось для него безызвестным. Еще до этого в Таренте Антипатр получил также известие о смерти Фероры, по которому он устроил великий траур; многие приняли это за признак любви к дяде и очень хвалили, хотя, как кажется, скорбь его относилась к неудачному исходу заговора, а оплакивал он в Фероре собственно только орудие убийства. Уже его начала мучить мысль, как бы там не открыли яда; но получив в Киликии упомянутое письмо отца, он поспешно продолжал свой путь. Вскоре он высадился в Келендерисе, где мысль о несчастье своей матери заставила его вновь встревожиться, не предвещая ему лично ничего хорошего. Более осторожные из его друзей советовали ему не являться к отцу до тех пор, пока он не узнает достоверно о причинах удаления его матери; они предвидели, что и он может быть замешан в обвинениях против нее. Но менее рассудительные, которые, впрочем, не столько пеклись о благе Антипатра, сколько сами стремились к своему домашнему очагу, гнали его вперед. «Он не должен, – говорили они, – своей медлительностью дать повод своему отцу к подозрению и развязать языки клеветникам; если до сих пор что-нибудь уже затеяно против него, так и это было вызвано только его отсутствием. Было бы неблагоразумно из-за сомнительного подозрения лишить себя верного блага и не спешить в объятия отца, чтобы тем скорее перенять корону, которая в его отсутствии уже колеблется на голове Ирода». Он последовал последнему совету. Его злой гений внушил ему это. Переплыв море, он вступил в кесарийскую гавань Себасту.

4. Против всякого своего ожидания, он увидел себя здесь одиноким и покинутым. Все и каждый сторонились него и никто не осмелился приблизиться к нему. Ибо он был одинаково презираем всеми, а тогда презрение могло уже открыто заявлять о себе. Многие избегали его также из боязни перед царем, так как весь город был уже полон зловещих слухов об Антипатре. Никогда ни один человек не был торжественнее провожаем, чем он при своем отъезде в Рим, и никогда кто-либо не был встречаем с меньшим радушием, чем он. Уже он чуял несчастье, которое ожидает его дома; но он был достаточно тверд для того, чтобы скрыть свои чувства. Еле живой от страха, он силился принять вид гордой самоуверенности. Бежать или вырваться из окружавшей его сети было невозможно; к тому же он и здесь не узнал ничего положительного о том, что происходило у него дома, ибо царь строго запретил сообщение ему каких-либо сведений. Только одна надежда ободряла его: быть может, ничего еще не раскрыто, или же если кое-что и обнаружено, то он наглостью своей и обманом сумеет рассеять подозрения. Это были его единственные средства спасения.

5. Опираясь на них, он прибыл во дворец, однако, без своих друзей, так как последние еще у первых ворот с презрительными насмешками были оттолкнуты назад. Во внутренних покоях находился как раз сирийский наместник Вар. Антипатр вошел к отцу и, собравши все свое бесстыдство, приблизился к нему, чтобы заключить его в свои объятия. Но Ирод простирает руки вперед, отворачивает голову и кричит: «Это совершенно похоже на отцеубийцу! Меня обнять, когда имеешь на совести такую вину! Провались сквозь землю, злодей! Не прикасайся ко мне, пока ты не очистился от вины! Я даю тебе суд и судью в лице Вара, прибывшего как раз кстати. Прочь отсюда и обдумай твою защиту до завтра; я хочу еще дать тебе время для твоих уверток!» Обеспамятев от страха, Антипатр безмолвно попятился назад. Мать и жена, находившиеся у него, ознакомили его со многими показаниями. Пришедши опять в себя, он начал обдумывать свою защиту.

Глава тридцать вторая

Антипатр перед судом Вара. – Несомненные улики подтверждают взведенное на него обвинение. – Ирод откладывает казнь до своего выздоровления, а между тем изменяет свое завещание