Иудейские древности. Иудейская война

3. После того как Моисей со слезами на глазах произнес эту речь, земля внезапно задрожала и заволновалась, подобно тому как волнуется и вздувается море при сильном напоре ветра; весь народ был охвачен ужасом. С шумом и страшным треском раздалась земля около палаток тех недовольных людей и поглотила в себя все, что было им дорого. Раньше, чем кто-нибудь мог сообразить, в чем дело, они таким образом исчезли в недрах земли, которая затем вновь сомкнула свою зияющую бездну и приняла обычный вид, так что не осталось и следа от всего случившегося. Таким образом погибли эти люди во свидетельство всемогущества Господа Бога, и гибель их была достойна сожалений не только вследствие чрезмерности постигшего их бедствия, которое само по себе вызывало грусть, но и потому, что родственники их были довольны постигшим тех заслуженным возмездием. Дело в том, что, невзирая на свое родство с погибшими, они, ввиду случившегося, не могли не одобрить такого Божьего суда и не печалились, потому что считали, что с приверженцами Дафана погибли самые преступные элементы народа.

4. Затем Моисей призвал тех, которые спорили о священстве и должны были решить этот спор жертвоприношением, причем тому выпало бы на долю священство, чья жертва оказалась бы более угодною Господу Богу. И вот, когда собралось двести пятьдесят человек, которые пользовались за добродетели своих предков большим, а за свои собственные еще бóльшим почетом в глазах народа, тогда выступили вперед также и Аарон и Корей, и все зажгли перед скинией в своих кадилах принесенные с собой курения. Тогда вдруг появилось такое пламя, какого никогда не зажигала рука человека и какое никогда не вырывалось из недр земли, какого не может произвести сам собою при сильнейшем ветре загоревшийся лес. Пламя это было так ярко и могуче, что его могло вызвать только веление Господа Бога. Огонь этот бросился на всех двести пятьдесят человек вместе с Кореем и пожрал их совершенно, так что даже кости их не уцелели. Один только Аарон оставался совершенно невредимым среди всего этого огня в знак того, что сам Предвечный ниспослал то пламя для сожжения провинившихся. Ввиду погибели тех людей Моисей хотел сохранить воспоминание о постигшем их наказании также для грядущих поколений и потому приказал Елеазару, сыну Аарона, сложить их кадильницы у подножия медного жертвенника в назидание будущим поколениям о тех страданиях, которым подверглись люди, считавшие себя в силах обмануть всемогущего Бога. С этих пор, после того как стало очевидным, что Аарон был первосвященником не по личному расположению к нему Моисея, а в силу ясно выразившейся воли Господней, он мог уже безмятежно отправлять со своими сыновьями священнические обязанности[208].

Глава четвертая

1. Несмотря, однако, на все это, не удалось подавить восстание, которое, напротив, разгорелось с гораздо большей силою, чем раньше. Причина этой еще сильнейшей вспышки заставляла думать, что эти треволнения не только не прекратятся, но и будут повторяться в продолжение значительного времени. Дело в том, что, хотя народ и был теперь уверен, что ничто не случается помимо предопределения Господнего, он тем не менее не желал, чтобы все делалось Предвечным лишь в угоду Моисею. И вот они стали обвинять Моисея в столь гневной расправе Господа Бога, Который наказал виновных не столько вследствие их проступка, сколько вследствие происков Моисея; к тому же раздавалось обвинение, что эти люди погибли совершенно безвинно, так как выказали лишь ревностное отношение к богослужебному вопросу; между тем Моисей для того лишь покарал народ гибелью такого количества лучших людей, чтобы не подвергаться новым обвинениям и вдобавок чтобы беспрепятственно предоставить первосвященство своему брату: теперь уже никто не станет у другого отбивать эту должность, когда имел случай лично убедиться, что первые соревнователи погибли таким ужасным образом. К тому же присоединилось еще и то обстоятельство, что родственники погибших сильно уговаривали народную толпу чем-нибудь обуздать властолюбие Моисея, – этим ведь отвратится общая для всех опасность.