Иудейские древности (Книги 1-20)

Тем временем с наступлением дня парфяне стали грабить все в Иерусалиме и между прочим царский дворец, оставив, впрочем, нетронутым имущество Гир-кана, доходившее стоимостью до трехсот талантов. Однако многое из имущества Ирода ускользнуло от них, главным образом потому, что этот умный и предусмотрительный человек заранее предупредил их, отослав главные свои ценности в Идумею. Однако парфяне не удовлетворились тем, что нашли в городе; поэтому они предавали грабежу и разорению также все его окрестности и разрушили при этом весьма могущественный город Мариссу.

10. После того как Антигон таким образом был вновь водворен в Иудее, при помощи парфянского царя он получил от него пленных Гиркана и Фазаеля. Впрочем, он был в довольно безвыходном положении, так как у него ускользнули те женщины, которых он должен был, сообразно своему обещанию, отдать врагам вместе с деньгами. Вместе с тем он опасался также, как бы народная масса не вздумала вернуть царскую власть Гиркану (которого стерегли парфяне), и потому он велел отрубить ему уши, рассчитывая лишить его таким образом возможности быть первосвященником вследствие телесного порока, так как закон требовал, чтобы сан первосвященника занимало лицо нормально сложенное.

Нужно изумляться присутствию духа Фазаеля, который, при известии о предстоящей ему казни, вовсе не устрашился смерти, но, считая такую смерть от руки врага слишком тяжелой и позорной, не имея возможности лично наложить на себя руки вследствие оков, решил разбить себе голову о стену. Таким образом, он сам лишил себя жизни, причем этот род смерти казался ему наиболее достойным в его безысходном положении:

Он все-таки лишил врага удовольствия казнить его по своему усмотрению. Говорят, что, когда он умирал от своей тяжкой раны, Антигон послал к нему врачей якобы для оказания помощи, но на самом деле чтобы окончательно отравить его. Но раньше, чем Фазаель испустил дух, некая женщина принесла ему известие, что его брат Ирод избег преследований врагов. Поэтому Фазаель спокойно встретил смерть, зная, что остается в живых человек, который сможет отомстить за его смерть и жестоко наказать врагов.

Глава четырнадцатая

1. Тем временем Ирод не отчаивался в постигших его крупных несчастиях, но изо всех сил старался выпутаться из затруднительного положения. Например, он отправился к арабскому царю Малиху, которому он раньше оказал целый ряд услуг, и рассчитывал получить от него столь нужную ему теперь денежную помощь, в виде ли ссуды или в форме подарка, так как царь сам в свое время немало попользовался его щедростью. Так как Ирод пока не знал еще ничего о постигшей его брата судьбе, то он спешил освободить его из рук врагов и был готов заплатить за него крупный выкуп, хотя бы стоимостью в триста талантов. Ввиду этого он захватил с собой также семилетнего сына Фазаеля, чтобы оставить его арабам в качестве заложника. Когда же ему навстречу выехали послы Малиха с просьбой вернуться назад (дело в том, что Малих утверждал, будто бы парфяне запретили ему принять Ирода; впрочем, эта отговорка служила лишь предлогом, чтобы не возвращать Ироду долга, а также была вызвана убеждениями знатнейших арабов, которые не желали лишаться денежных сумм, оставленных им некогда Антипатром), тогда Ирод ответил им, что целью его приезда вовсе не является желание стеснить арабов, но необходимость посоветоваться [с царем] о крайне неотложных делах.

2. Затем, однако, Ирод все-таки считал более разумным удалиться в Египет. Тогда он прибыл в какое-то святилище (где он оставил небольшой отряд своих приверженцев), а на следующий день в Ринокоруру, где узнал о судьбе, постигшей его брата. Тем временем, впрочем, Малих успел одуматься и поспешил вслед за Иродом, однако не мог его догнать, потому что последний, спеша к Пелузию, удалился значительно вперед. Когда он прибыл туда и находившиеся там корабельщики не захотели повезти его в Александрию, он обратился к начальствующим лицам. Принятый последними с почтением и сопутствуемый ими к городу, он прибыл туда и был там удерживаем Клеопатрой. Однако Клеопатра не смогла уговорить его остаться у нее, потому что он вследствие наступления зимы спешил в Рим, тем более, что из Италии приходили вести о тамошних смутах и больших политических переменах [ ].