Иудино племя

Все бы хорошо, но Женька стал ее безбожно ревновать. К каждому встречному и поперечному. К соседу, к однокурсникам, к двоюродному брату, к продавцу в мясном магазине, к участковому врачу. Может, я веду себя как-то не так, может, повод подаю, думала Света. Раньше-то ведь такого не было. Она старалась быть как можно незаметнее, перестала краситься, одевалась скромнее не бывает. Университет – магазин – дом. Однако становилось все хуже и хуже. Муж начал пить. А что мне остается делать, говорил он, если у меня жена – потаскуха. Так разведись со мной, сквозь слезы кричала она. Ага, торжествовал Женька, я так и знал, не терпится от меня избавиться, чтобы на свободе развлекаться. Так вот хрен тебе, не дождешься!

Света все-таки чуть было не ушла, но оказалось, что она ждет ребенка. Женька на какое-то время утих, а после рождения Машки все вспыхнуло с новой силой. К тому же от усталости ей было не до постели, а Женька быстро утешился. Внешностью его Бог не обделил: высокий, широкоплечий, с большими карими глазами, которые вместе с длинными светлыми волосами производили какой-то  магический эффект на лиц женского пола от пятнадцати и старше. Теперь он не только пил, но и гулял. Чем я хуже тебя, говорил он, ни сколько не думая о том, что Свете, замученной бесконечными Машкиными болезнями и капризами, было совершенно не до гулянок.

Не сразу она сообразила, откуда ветер дует. Бабушка Фира, вот кто трудился в поте лица. Ты, внучек, за Светкой приглядывай, намекала она Женьке, она у нас такая девчонка… бедовая. Ты следи за своим, в лоб рубила ей, тот еще кобель.

Она терпела. Ради Машки терпела – та отца обожала, хотя и побаивалась. А Света себя презирала и считала тряпкой, о которую все вытирают ноги, и вполне заслуженно. Наверно, такая она и есть. А уж как стыдно было перед отцом и свекровью… Та Свету жалела, с сыном ругалась – бесполезно.

Машке исполнилось шесть. Однажды Женька повез ее к своей матери. Света лежала дома с температурой. На обратном пути Женька вдруг подумала, что наверняка она там одна не скучает. Завернул в бар и основательно нагрузился, забыв о том, что везет в машине ребенка.

Реанимация, кислый больничный запах, дни и ночи, слившиеся в одно бесконечное, страшное время. Зурбинского она выставила за дверь, покидав в чемоданы его носки и трусы. И такая от нее яростная волна шла, что он не посмел возражать. А потом, уже после развода, волна погасла, остались только слезы и страх перед будущим. И чувство ответственности за ребенка, который уже никогда не будет жить так, как другие.

Куда делся Женька, Света не знала. От матери он ушел. Когда через год свекровь оказалась в больнице с тяжелой болезнью почек, он ни разу у нее не появился. За Ольгой Дмитриевной ухаживала она, разрываясь между нею и Машей. Благо, отец помогал. А еще и работать надо было. Она делала на дому переводы с итальянского.

В палате появилась еще одна женщина, тоже безнадежная, из Петрозаводска. За нею ухаживал сын Никита, бывший полковник-пограничник. Они разговаривали, помогали друг другу. Никита был старше на десять лет, невысокий и крепкий, однако военная выправка делала его фигуру внушительной. Коротко стриженные, русые с проседью волосы, высокий лоб с глубокой поперечной морщиной. Никита носил аккуратные усы, но Свете казалось, что ему пошла бы борода. Однако самым удивительным в нем был взгляд. Света наблюдала за ним украдкой. Его темно-серые глаза словно смотрели в какой-то реально существующий, но не видимый для нее мир. Он возвращался из него, и на секунду взгляд его становился растерянным и беззащитным, как у близорукого человека, который только что снял очки и почти ничего не видит. И тогда Света вдруг чувствовала к нему острую жалость – такую она испытывала до сих пор только к дочери. Но вот Никита становился прежним, строгим и собранным, и Свете становилось за свое непрошеное чувство неловко.

Как-то она пришла к свекрови и обнаружила кровать ее соседки пустой. «Умерла Ира, - вздохнула Ольга Дмитриевна. – И мне пора».

Через два дня, поздно вечером, раздался звонок.

«Завтра утром улетаю, - Света узнала Никитин голос. – Вот, звоню попрощаться».

Она говорила что-то такое дежурное, соболезнующее, вежливое. А потом всю ночь не спала, не могла утра дождаться. Бросила Машку на соседку и понеслась через весь город в аэропорт. Объявили посадку, Света вертела головой во все стороны, испугалась, что просмотрела, пропустила, в отчаянье резко повернулась и… попала прямо в Никитины объятья. От него пахло терпким одеколоном и мятными леденцами. Он ей что-то говорил, она что-то отвечала, а запомнила одно: «Я приеду к тебе».

Приехал. И остался. И готовит вот на кухне мясо по китайскому рецепту.

Зазвонил телефон.

- Кит, возьми, это, наверно, папа, - крикнула Света.

Он поговорил, вошел в ванную, сел на край.

- Что?

- Не хотелось бы быть циничным, но… Похоже твоя мечта вполне может осуществиться.

- Ты хочешь сказать?… - Света резко села, вода выплеснулась на пол.

- Да. Твоя бабушка умерла.

- Как? Когда? Кто звонил?