Иуды и простаки

Явившись к другу, аристократ первым делом заявил ему: «Я люблю твою жену и постоянно, ежедневно и еженощно мечтаю о ней. Четыре тысячи триста восемьдесят дней и ночей мечтаю о ней». Как именно мечтает, мы уже знаем. И после этого нам впаривают, что перед нами аристократ, а не быдло. Да самое настоящее! И права Алла Боссарт, писавшая в «Новой газете», что весь фильм — творение быдла для быдла.

Но главная цель приезда Вуйновича за тысячи верст не в этих радостных для всех заявлениях. Полковник считает Сталина, все политическое руководство врагами, положение страны — отчаянным, гибельным и завел с другом речь о спасении страны.

«Каким образом?» — спрашивает Никита. «Ты должен знать каким, — ответил Вуйнович. — Военному человеку полагается знать, как предотвращать вражеские действия». Особой Дальневосточной армией командует маршал Блюхер. А ты, говорит, имеешь большое влияние на него, этим и надо воспользоваться: подбить маршала на восстание, а за ним пойдут многие. В сущности, размышляет потом Градов, это был «разговор, в котором речь шла о восстании». И у Вуйновича даже были уже готовы несколько вариантов плана восстания.

«Как ни странно, — пишет всей душой сочувствующий этому Аксёнов, — шансы на успех у плана Вуйновича были. По одному из вариантов в Москву поездом направить батальон разведчиков. Никто бы не разобрался, что за часть и куда направляется. Батальон прибывает в Москву перед самой сессией Верховного Совета, берет Кремль и арестовывает Сталина. По другой схеме ударная группа прилетает в Москву тремя самолетами. При неудаче этих вариантов можно было поднять широкое восстание, освободить заключенных на Колыме и в Приморье (те самые 14–25 миллионов. — В.Б.), попытаться восстановить Дальневосточную республику, Блюхеру предложить пост президента».

Такие планы хорошо сочинять, сидя в белой панаме под пальмой в Гваделупе и считая, что в мире у тебя множество единомышленников, готовых ради твоего плана на всё. Но как мог Вуйнович (полковник же!) не задуматься хотя бы о том, где взять батальон, который захотел и решился бы пойти на штурм Кремля и на арест Сталина? Или каким образом освободить заключенных и поднять «широкое восстание»? И откуда уверенность, что заключенные, если их освободить, непременно примкнут к идиотам и предателям?

Но Аксёнов уверен, что не только придуманный Вуйнович, но и реальный Блюхер — его единомышленник. Он наделяет его такими мыслими: «Технически все сделать несложно. Приехать из Хабаровска в Москву с группой охраны, войти в Кремль, арестовать мерзавцев, выступить по радио, отменить коллективизацию, вернуть нэп». Аксёнов божится, что и Тухачевский готов был возглавить антисоветское восстание, как в свое время и показал на следствии.

А Вуйнович, вернувшись из Хабаровска в свою часть, «несколько месяцев не раз встречался с однополчанами и почти впрямую вел с ними разговоры о возможном выступлении армии против НКВД». И что вы после этого хотите от НКВД? Естественно, стратега замели. Но и после того, как его освободили, прошла война, а он все горько сожалеет: «Ведь не поднимешь же восстание после такой войны! И кто за тобой пойдёт?..» Жаль, что его не посадили ещё и после войны.

* * *

А вот и главный персонаж — Никита Градов. Да, он отсидел года два, но был освобожден, во всем восстановлен, скоро его сделали генерал-полковником, Героем, дали 33 ордена (у Жукова было только 29). И что в итоге? А вот. На правительственном приеме «в конце зимы 1942 года» в Кремле (мы уже говорили, что тогда такого приема не было и быть не могло, но в данном случае важно не это) «генерал-полковника Градова вдруг посетила весьма оригинальная мысль: „Интересно, если бы я приказал своим автоматчикам прикончить всю эту компанию, подчинились бы ребята?“» Вот! Какая кровожадная злобность, а! Все те же мечты и фантазии. И в этом генерал Градов ничем не отличается ни от своей полоумной жены-потаскухи; ни от сестрички, завидующей террористке Каплан; ни от сыночка Бори, мечтающего о том же, что и папочка, глядя на портрет Сталина; ни от родимой мамочки, обезумевшей от ненависти к советской власти; ни от племянника Мити, расстрелявшего памятник Ленину… Одна компашка предателей и сволочей.