Иуды и простаки

И вот при всем этом человек заявляет, что чувствует себя «как бы лишь регистратором событий». Беспристрастным и точным регистратором! Что ж, посмотрим еще…

В связи с бандитским нападением Америки на Ирак ходил такой анекдот. Американка говорит мужу: «Джон, помоги разобраться. По телевидения говорят то Ирак, то Иран. Как же в конце концов правильно?» – «Драгоценная, – ответил муж, – ты еще не самая большая дура в нашей прекрасной стране: тут разница всего в одну букву, а наш президент путает не только Ирландию с Исландией, где тоже лишь одна буква не совпадает, но даже Ливан и Ливию, Австрию и Австралию, Францию и Филиппины».

Русско-гваделупско-американский писатель Аксенов нередко оказывается в одной компашке с этой американкой. Судите сами. Казалось бы, как писатель в его возрасте да еще пишущий о войне может путать Катынь и Хатынь, хотя и тут разница всего в одну букву. Представьте себе, путает! Считает, что Катынь, Катынский лес, где немцы в июле 41-го года расстреляли пленных польских офицеров, находится не под Смоленском, а в Белоруссии, где была деревня Хатынь, в которой те же немцы в марте 43-го года расстреляли и сожгли в сарае 149 крестьян, в том числе 75 детей.

Хатынь, как недостойный внимания пустячок, у Аксенова и не упоминается, хотя его персонажи, включая одного из главных – Никиту Градова, воюют в Белоруссии. А ведь таких сожженных и расстрелянных деревень и сел там оказалось 433. Всего же в республике фашисты уничтожили четверть населения. Но об этом, говорю, в трех томах – ни слова. А маловероятный по обстоятельствам романа расстрел евреев описан и несуразно показан в фильме со всей дотошностью. Вот до чего доходит гваделупское безразличие ко всем, кроме своих.

Об упомянутом Градове сказано: «В Белоруссии, в Катынском лесу, когда он увидел черепа с одинаковыми дырочками в затылках, он понял, что немцы не врут, что это все тех же «рыцарей революции» дело» (2, 381).

Во-первых, непонятно, где он мог видеть эти черепа. Ведь трупы были зарыты. Во-вторых, что за тупоумный довод – «одинаковые дырочки»? Разве такие «дырочки» не могли сделать немцы? В-третьих, если уж видел «дырочки», то мог бы знать и о том, что на месте расстрела, в могилах были обнаружены гильзы патронов производства немецкой фирмы «Геко». Наконец, если не Градов, то его создатель мог бы знать запись в дневнике, сдаланную Геббельсом 8 мая 1943 года: «К несчастью, в могилах под Катынью было найдено (сформированной немцами комиссией Красного Креста) немецкое обмундирование… Эти находки надо всегда хранить в строгом секрете. Если об этом узнали бы наши враги, вся афера с Катынью провалилась бы» (Вацлав Краль. Преступление против Европы. М., «Мысль», 1968. С. 243). И вот что еще позже говорил Геббельс, которому верят же писатель и его персонажи: «Очень важно не дать замолкнуть Катыни. Поэтому донесения, связанные с Катынью, должны подогреваться и сегодня». Аксенов по указанию Геббельса и подогревает сегодня. Наконец, полезно было бы вспомнить слова о Катыни и «вождя бриттов», которого уж никак не заподозришь в симпатии к СССР: «Это дело было триумфом Геббельса». Ну а главное-то, ничего этого в Белоруссии Градов видеть не мог, ибо Катынь, повторяю, под Смоленском.

Кстати сказать, советская наступательная операция 1944 года в Белоруссии имела кодовое название «Багратион», а наш регистратор называет ее «Кутузов». Путает читателей: на самом-то деле «Кутузов» – это Орловская наступательная операция, составная часть Курской битвы 1943 года.

* * *

Наряду вот с такими бесчисленными «катынями-хатынями» поразил меня и язык аксеновской «Саги». Он убог, тщедушен и вульгарен. Автор пытается обогатить его и разнообразить с помощью то многим непонятной «блатной музыки», то зловонной матерщины, то впаривает изящное выражение или целую фразу на английском, а то и французском. Например, нет, чтобы просто сказать «роковая женщина», он выдает la femme fatale. Иной раз персонажи целый монолог выдают на английском. Поди, Барщевский при этом чувствовал себя перенесенным в июль 1805 года, в салон известной Анны Павловны Шерер, фрейлины императрицы Марии Федоровны. С беседы ее гостей на французском начинается «Война и мир» Толстого. Можно представить себе, как это заворожило сценариста и режиссера фильма.

А какие здесь вороха словесной иностранщины! Гля, мол, какие мы образованные: «Рестон извлек «монблан», чтобы записать ответ на полях «бедекера»… «он спросил с прямотой квотербека»… «пандемониум произволов»… «у диктора диспептический вид»… «они отправились на суарэ»… «демимонд»… и т. п. Все это не что иное, как пошлое литературное нищеблудство.