Иуды в погонах

Молодому поколению, скорее всего, трудно представить себе, чем занимались эти самые замполиты и парторги. Поэтому мы воспользуемся некоторыми воспоминания фронтовиков и послушаем их мнение на этот счёт.

Есть у Петра Алексеевича Михина, а он служил только в артиллерий, в воспоминаниях такая глава: «Замполиты. Взгляд из окопа». Это как раз то, что нам и надо.

В ней он пишет, как ехал в купе поезда в Москву на празднование 50-летия Победы. Пассажиров было четверо. Все из разных городов России и Украины. Но случилось так, что все они представляли разные рода войск: летчик, танкист, пехотинец и артиллерист.

А дальше слово самому ветерану: «Наступила ночь, приготовились спать, и свет уже выключили, а разговорам всё нет конца, и в темноте долго ещё продолжались заинтересованные расспросы и рассказы.

— Ребята, а из вас, случайно, никто не комиссарил? — обратился к нам лётчик-штурмовик. — А то ненароком обидишь кого. — Убедившись, что в купе только строевые командиры, лётчик продолжил: — Если уж кому и жилось на войне, так это политработникам. Летать не летали, а ордена получали. Да ещё более высокие, чем мы. Помню, мне за первые вылеты “Отечественную войну” дали, а нелетающему замполиту — орден боевого Красного Знамени отвалили. Единственный орден, которым ни в каких войсках не награждали политработников, — это полководческий, “Александра Невского”. Видно, знали его учредители, где находились политработники во время боя.

Вступил в разговор танкист:

— Точно, и у нас замполиты в бой не ходили. Ему даже танк не положен был, хотя у зама по строевой танк был. И йотом, он же не танкист, а партаппаратчик. Но награждали их, как и у вас, лётчиков, а то и чаще.

— Наши больше возле кухонь отирались. Я батальон веду в атаку, а эта троица: замполит; парторг, комсорг — в тылах сидит, вроде бы о питании печётся; будто без них старшина не пошлёт кухню, когда стемнеет; — недовольно отозвался о своих политработниках комбат-пехотинец.

— А у меня, — включился и я в разговор, — хитрющий замполит был. И вредный. На передовую за три года так ни разу и не сходил. Всё при штабе, на кухне да в тылах: продукты для себя выискивал или обмундирование поновее. И парторга, и комсорга — молодых офицеров — всё время при себе держал. Для них передовая как бы запретной зоной была, тоже ни разу нас не посетили. Видно, такое указание сверху у них было. Только и знали все трое, что политдонесения в полк строчить. Уж чего они там в них сообщали, не знаю.

— А в газетах и книгах все они — герои, — проворчал кто-то в темноте.

— Так ведь газеты-то они и печатали, да и книгами сами ведали. Вот своего брата да самих себя и прославляли.

Вернулся я со встречи домой и под впечатлением услышанного решил сам описать боевые эпизоды, а заодно и о своих политработниках правду сказать, — продолжает Пётр Алексеевич. — А то ведь действительно, как сказал один из моих попутчиков, на века утвердился миф о повальном героизме комиссаров в Отечественную войну. А я из собственного опыта знаю: политработники, с которыми я общался на фронте, за исключением нескольких человек, в боях не участвовали и никакого героизма не проявляли. Многие из них были бездельниками и трусами. Они только и умели цидульки-доносы писать, распоряжался, надзирать — и ни за что не отвечать.

Когда я был ещё взводным и даже когда командовал батареей, я почти никогда не общался с замполитом дивизиона. У нас с ним были разные сферы обитания: я постоянно находился на передовой, вместе с пехотой, а он — в тылах дивизиона. Но когда я стал командовать артиллерийским дивизионом, мне уже небезразлична была деятельность политработников в моём дивизионе. Однако, к великому моему огорчению, вместо деятельности я обнаружил полнейшую их бездеятельность…»

На всякий случай, если эти воспоминания кто-то назовёт предвзятыми, я решил обратиться к книге Б.С. Горбачевского «Ржевская мясорубка». Он воевал в пехоте, был даже комсомольским вожаком полка и общался с политработниками, что называется, вплотную.

Итак, рассказывает Борис Семёнович: «Мои соседи по блиндажу — капитан Михаил Михайлович Гаврилов — парторг полка и майор Сергей Иванович Степанов — полковой агитатор. Все называли их “Михалычем” и “Степанычем”…

Михалыч был совершенно безразличен к чужим бедам и никогда не искал повода вести солдат в бой “за Родину, за Сталина”. В то же время был добросердечен к коммунистам и снисходителен к их прегрешениям, если они не выходили за рамки военных законов.

Сам парторг, надо сказать, был далеко не безгрешен. Не пропускал дня, чтоб не выпить положенные сто граммов — свои и непьющего агитатора, а, если случалось, мог употребить и побольше, не брезговал. Приметил ивановский мужик крепко слаженную деревенскую прачку Серафиму — грудастую, в теле девицу — и захаживал к ней куда чаще, чем на передовую…

Степаныч был полной противоположностью Михалыча — можно сказать, из простейших млекопитающих. Разобраться в нем было нетрудно, потому называли его кто “добряком в рассоле”, кто “медным лбом”…