Юг без севера (Истории похороненной жизни)

Мы ехали, не разговаривая, грузовик шкивало. Кроме пыли - пыли и пустыни - вокруг ничего не было. У парня у самого рожа не бог весть была, у него все не бог весть каким было. Но иногда людишки, долго сидящие на одном месте, добиваются мелкого престижа и власти. У него был грузовик, и он нанимал на работу. Иногда с этим приходится мириться.

Мы ехали, а по дороге шел мужик. На вид далеко за сорок. Слишком старый вот так по дорогам гулять. Этот мистер Бёркхарт, он мне представился, притормозил и спросил у мужика:

- Эй, приятель, пару баксов подзаработать не хочешь?

- О, еще бы, сэр! - ответил мужик.

- Подвинься. Впусти его, - скомандовал мистер Бёркхарт.

Мужик залез - ну от него и несло: пойлом, потом, агонией и смертью. Мы ехали, пока не добрались до кучки каких-то зданий. Мы вместе с Бёркхартом вылезли и зашли в магазин. Там сидел мужик в зеленом козырьке и с браслетом из резинок на левом запястье. Он был лыс, но его руки покрывала тошнотно длинная светлая волосня.

- Здрасьте, мистер Бёркхарт, - сказал он. - Я вижу, вы нашли себе еще парочку пьянчуг.

- Вот список, Джесс, - ответил мистер Бёркхарт, и Джесс пошел выполнять заказ.

Это заняло некоторое время. Потом он закончил:

- Что-нибудь еще, мистер Бёркхарт? Пару бутылочек винца подешевле?

- Мне вина не надо, - сказал я.

- Тогда ладно, - отозвался мужик. - Я возьму обе.

- Я с тебя вычту, - сказал мужику Бёркхарт.

- Неважно, - ответил мужик, - вычитай.

- Ты уверен, что не хочешь вина? - спросил меня Бёркхарт.

- Хорошо, - ответил я. - Бутылочку возьму.

Нам дали палатку, и в тот вечер мы выпили вино, а мужик рассказал мне о своих бедах. Он потерял жену. До сих пор ее любит. Думает о ней все время. Великая женщина. Он раньше преподавал математику. Но потерял жену. Другой такой женщины нет. Хуё-моё.

Господи, когда мы проснулись, мужику было очень херово, мне не лучше, а солнце светит и пора на работу: железнодорожные шпалы складывать. Их надо было связывать в штабель. Поначалу было легко. Но штабель рос, и уже приходилось опускать их на счет.

- Раз, два три, - командовал я, и мы бросали шпалу на место.

Мужик повязал на голову платок, и кир так и сочился у него из башки, платок уже весь вымок и потемнел. То и дело щепка со шпалы протыкала гнилую рукавицу и возналась мне в ладонь. Обычно боль была бы невыносима, и я бы все давно уже бросил, но усталость притупила мне все чувства, в самом деле притупила их что надо. Когда такое случалось, я лишь злился мне хотелось кого-нибудь убить, но когда я оглядывался, вокруг были только песок, скалы, сухое ярко-желтое солнце, как в духовке, и некуда идти.

Время от времени железнодорожная компания выдирала старые шпалы и заменяла их новыми. А старые оставляла валяться рядом с полотном. Большого вреда от старых шпал-то не было, но железная дорога их повсюду разбрасывала, а Бёркхарт нанимал парней, вроде меня, складывать их в штабели, потом нагребал их в свой грузовик и вез продавать. Наверное, от них было много пользы. На некоторых ранчо их втыкали в землю, обматывали колючей проволокой - и забор готов. Другие применения, я полагаю, тоже существовали. Меня это сильно не интересовало.

Обычная невозможная работа, похожая на остальные: устаешь, хочется бросить, затем устаешь сильнее и забываешь, что хотел бросить, а минуты не шевелятся, живешь вечно в одной-единственной минуте, ни надежды, ни выхода, в западне, бросить - слишком туп, а бросишь - все равно деваться некуда.

- Парнишка, жену я потерял. Такая чудесная женщина была. Все время о ней думаю.

Хорошая баба - самое лучшее, что на земле есть.

- Ага.

- Винца бы еще.

- Нет у нас винца. До вечера подожди.

- Интересно, а пьянчуг кто-нибудь понимает?

- Другие пьянчуги.

- А как ты думаешь, эти занозы от шпал по венам могут до сердца добраться?

- Хрен там; нам никогда не везло.

Подошли два индейца и стали за нами наблюдать. Долго они за нами наблюдали.

Когда мы с мужиком сели на шпалу перекурить, один из индейцев подвалил к нам.

- Вы, парни, все неправильно делаете, - сказал он.

- Это в каком смысле? - спросил я.

- Вы работаете в самый солнцепек. А нужно так: встать утречком пораньше и все сделать, пока еще свежо.

- Ты прав, - сказал я, - спасибо.

Индеец был прав. Я решил, что мы встанем рано. Но нам это так и не удалось.

Мужику постоянно было слишком плохо после вечернего возлияния, и я никогда не мог поднять его вовремя.

- Еще пять минут, - говорил он, - ну пять минуточек еще.

Наконец, однажды старик выдохся. Не мог больше поднять ни единой шпалы. И все время извинялся.

- Да все нормально, Папик.

Мы вернулись в палатку и стали дожидаться вечера. Папик лежал и разглагольствовал. Он говорил о своей бывшей жене. Я слушал про его бывшую жену весь день и весь вечер. Потом приехал Бёркхарт.

- Господи Иисусе, парни, немного же вы сегодня сделали. Думаете, дарами земными проживете?

- С нас хватит, Бёркхарт, - сказал я. - Мы ждем расчета.

- У меня есть хорошая мысль не платить вам, парни.

- Если у тебя бывают хорошие мысли, - сказал я, - то ты заплатишь.