Юг в объятьях севера

Они вышли в белый коридор, где у дверей в покои императора по-прежнему стояли двое, мало похожие на стражников.

– Позовите к императору эскулапов, – сказал им сьор Халлард. – Он потратил слишком много сил.

Теперь Дэстен смотрел на странные штуки, выдвигающиеся из стен совсем другими глазами. Вот кто, значит, за всеми следит. Механизмы. Тателариус Давид Леви наверняка знает, как они устроены, он смог бы это объяснить. Но как его найти, этого Леви? Если бы удалось активировать транспортер! Но как разгадать его секрет?

Дэстен чувствовал, что это возможно. И дед, и император, оба намекали. Что крови высших в Дэстене на самом деле больше половины.

Они прошли через огромный тронный зал, холодный и пустой. Это снова была империя. За дверями лежал золотой сияющий город Игнис, поднявший все свои зонты, ибо до заката было еще далеко. С открытой галереи хорошо было видно, как кипит на улицах жизнь, несмотря на жару. Журчали фонтаны, кричали разносчики, ржали лошади. Дэстен подумал, что недавно видел сон. Нечто непонятное и чужое. А вдруг и в самом деле магия?

– Я хочу, чтобы ты знал, Дэстен, – сурово сказал дед, когда они спустились по мраморной лестнице вниз и вышли из дворца. – Насчет той девушки. Ты можешь пригласить ее в Нарабор. Можешь сделать своей любовницей. Можешь признать рожденного от нее бастарда. Но ты не можешь на ней жениться.

– Но почему?!

– Вы с ней не пара.

– Ты хочешь сказать, я ее не достоин? Она дочь лэрда, а я только сир!

– Это она не достойна тебя. Забудь о женитьбе. Золотая эпоха Новой империи закатилась. Тактакор умирает. Нас ждет хаос. Другие мои внуки – аль Хали. У наследника дома Халлардов единственная дочь. И та не вполне здорова, если принять во внимание цвет ее лица. Я все еще жду внука, истинного Халларда, но Тактакор похоже прав насчет вырождения. Ты моя надежда, Дэстен. Если твои единокровные братья узнают о твоем существовании, они захотят тебя убить. Я не могу отдать им Нарабор. Поэтому твоя женитьба будет политической.

– Но ведь ты сам говорил, что я свободен в своем выборе!

– Так было раньше. И хватит со мной спорить. Я твой сьор, сир Хот. Мы сегодня же отправляемся домой.

– Но я хотел еще хоть разок увидеть маму!

– Нет. Намир о чем-то подозревает. Тебе надо уходить, Дэстен. Не отдавай свою жизнь задешево. Мы договорим дома. И забудь эту свою… не помню, как ее зовут, – резко сказал дед.

«Неужели я никогда больше не увижу Ололу? Она выйдет за какого-нибудь лэрда, как она того хочет. И уйдет из моей жизни навсегда. Уже ушла. Но почему мне так больно? Я не хочу в это верить! Я обязательно найду способ перенестись в Чихуан. В конце концов, не только дед может открыть мне портал».

Завещание императора

1

– Покайся, сестра.

Китана стояла на коленях в центре каменной чаши, в узкие прорези меж «лепестками» лился холодный белый свет. Первое, что она почувствовала – лютый холод. Он вернулся! Вместе с ужасными воспоминаниями ее детства. Китана уже успела отвыкнуть от холода: климат в Чихуане был мягким, зима немногим отличалась от лета. Иное дело в горах, где родилась и выросла Китана.

Камни, одни только камни. Разных оттенков, от снежного до угольно-черного. Камни бурые, камни темно-красные, камни серые, камни пестрые, как птичьи яйца в кладке. И все – холодные. Китана родилась среди камней, в лачуге, вырубленной в одной из скал. Холод, о котором хотелось забыть, преследовал ее весь день, но особенно невыносимо Китане было по ночам.

Она куталась в шкуры, но холод сочился отовсюду, так что замерзал нос и кончики ушей. А утром надо было идти работать: жители гор выживали с трудом, им нужна была каждая пара рук. Мужчины охотились, добывали дрова, затевали кровавые стычки с отрядами лэрдов, чьи владения были в предгорьях. Женщины пекли пресные лепешки, варили жидкий суп, пряли, ткали, шили одежду, рожали детей. Которые рано становились взрослыми, мальчики уходили с мужчинами, а девочки…

Китана невольно застонала. Самых красивых забирали храмовники. До этого дня ей казалось, что хуже лютого холода ничего не может быть. Как же она ошибалась!

Ей была ненавистна обжигающая вода бурных горных речушек, где Китана вместе с другими девочками полоскала белье. Руки становились багровыми, похожими на куски сырого мяса, пальцы сводило судорогой. Вода, даже слегка подогретая была роскошью. Стирали у реки, там же полоскали. Потом надо было нести тяжелый таз с бельем наверх, по узкой горной тропе, где постоянно осыпались камни.

И когда они пришли, сестры из Главного Храма, а с ними суровые бородатые воины, и мать, суетясь, стала доставать припасы, все самое лучшее, приготовленное к празднику, Китана вышла из темного угла.

Ей было девять солнц. Она никогда раньше не видела сестер. Они были красивые. Рыжие волосы, кожа цвета снега, ровная, гладкая, и большие ярко синие глаза. Которые смотрели на Китану не ласково. Сестры брали все, что хотели, и никто не смел их ослушаться. Они были строги и несгибаемы, и по слухам одной только молитвой могли вызвать камнепад, способный остановить войско лэрдов.