Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. По материалам сумбарских могильников

Каменные навершия посохов, известны в культурах южного земледельческого пояса достаточно хорошо, но они имеют определенные временные рамки. Так, несмотря на большие масштабы работ, эти предметы не были найдены в слоях развитой бронзы (Намазга V), зато они есть в слоях поздней бронзы (Намазга VI) и раннего железного века (Яз-Тепе I) — обнаружены на Теккем-Тепе [Ганялин, 1956а, с. 73; Щетенко, 1973, с. 485]. Восточнее подгорной равнины такие изделия не встречены, кроме единственного экземпляра в могильнике Тигровая Балка в Таджикистане, где его можно расценивать как далекий импорт [Пьянкова, 1974, с. 178—179]. Но на иранских памятниках они известны: каменные— в слое Шах-Тепе II [Аrnе, 1945, fig. 572, b], бронзовые — в Гис-саре [Schmidt, 1937, pl. LII], медные — в Астрабадском кладе с Тюренг-Тепе [Rostovtzeff, 1919]; аналогичный предмет был найден также в слое VI (некрополь В) Сиалка и относится уже к раннему железному веку [Ghirshman, 1939, р. 48].

Есть и более удаленные аналогии каменным навершиям посохов или жезлов. В сумбарской культуре известно всего 12 наверший (одно — случайная находка, остальные — из погребений), причем только восемь из них можно считать навершиями посохов, а остальные четыре — навершия булав (см. выше). Подобных предметов в Чога-Замбиле при раскопках храма Киририши (Элам) найдено много десятков [Ghirshman, 1966, pl. LVII—LXI], Совпадения между этими изделиями просто поразительные (рис. 12). Во-первых, на обоих памятниках встречены навершия двух цветов — белые и черные (темно-синие). Во-вторых, форма белых наверший бывает двоякая: с валиком и без него на конце шейки; черные навершия в долине Сумбара всегда сферические, но с более пли менее четко выраженной шейкой, а в Эламе они известны и грушевидной формы. В-третьих, совпадают линейные размеры наверший. В-четвертых, отверстие для насадки навершия на посох высверлено так, что в разрезе представляет собой усеченный конус, сужающийся вверх.

На некоторых навершиях из Чога-Замбиля имеются надписи с именем эламского царя Аттаркиттаха, сына Игехалки, который царствовал в 1310—1300 гг. до н.. э. Постройка указанного храмового комплекса относится к XIII в. до н. э. [Хинц, 1977, с. 50], а запустение — к XI (?) в., поскольку тогда прекращается период Среднеэламского царства, разгромленного Вавилоном. Названные предметы могли попасть в храм при его постройке Унташ-Напиришей, как принадлежавшие предкам последнего, но они могли попасть туда и в качестве более поздних приношений. Однако для нас тут важна прежде всего надпись с именем царя Аттаркиттаха. Эти навершия являются предметами, подтверждающими предложенную датировку сумбарской культуры XIV—X вв. до н. э., особенно ее нижнюю границу.

Наиболее существенно решить, однако, вопрос о том, имеем ли мы право привлекать эти предметы для подтверждения дат сумбарской культуры, столь далекой от Элама. Экспансия Элама на северо-восток, фиксируемая по табличкам с протоэламскпми надписями в слое IV Сиалка (у современного г. Кашана), началась в первые века III тыс. до н. э., во времена Древнеэламского царства. Затем Элам с 1500 по 1350 г. до н. э. находился под властью касситской династии Вавилона. С конца XIV в. до н. э. проникновение эламского влияния возобновилось в связи с началом политического подъема этого государства в среднеэламский период и происходило по традиционным маршрутам и направлениям. Именно в данный период своей истории Элам оказал общепризнанное влияние на своих северных соседей—племена будущей Мидии — и заложил те основы государства, которые через столетия были переняты Ахеменид-ским Ираном [Фрай, 1972, с. 91]. А по времени это соответствовало позднебронзовому веку Юго-Восточного Закаспия, и не исключено, что влияние Элама на далекие северо-восточные области способствовало началу там каких-то внутренних социальных процессов, приведших впоследствии к распаду первобытнородовых отношений, и это помогло более органичному вхождению закаспийских племен в государство Ахеменидов.

Рис. 12. Навершия посохов (булав) из Сумбарских могильников (1—3) и Элама (4—6).

На основании высказанных соображений представляется, что привлечение наверший из Элама, сходных во всем с сумбарскими, для подтверждения хронологических рамок сумбарской культуры является правильным. Именно эти предметы, которые не имеют признаков, характерных для керамики, изготовлявшейся в основном для внутреннего употребления, свидетельствуют о том, что предложенная датировка сумбарской культуры XIV—X вв. до н. э. может быть принята с еще большим основанием.

Бронзовые пластинчатые диадемы известны на поселениях подгорной равнины Копетдага в двух погребениях Намазга-Тепе времени Намазга VI [Массон, 1959, с. 111] и в погр. 7 так называемого Янги-Калин-ского могильника [Ганялин, 19566, с. 382], а также на некоторых памятниках Северного Ирана, в частности в Гиссаре III [Schmidt, 1937, pl. LV], и в Эламе — в Чога-Замбиле [Ghirshman, 1966].

Украшения