Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. По материалам сумбарских могильников

Наконечники дротиков или легких метательных копий найдены в меньшем количестве; они обнаружены в Сумбарских .могильниках, а один — в Намазга-Тепе [Кузьмина, 1966, с. 31]. Поскольку дротики повторяют во многих деталях наконечники стрел (срединное ребро, - упор на черешке, ширина пера), можно считать, что производство наконечников дротиков было распространено на тех же территориях. Называть этот предмет привозным нельзя, это — местное изделие, но значительно более широкого ареала, чем та или иная культура, выделенная по керамике.

Наконечники тяжелых ударных копий по своему применению соответствовали поздней рогатине п известны в еще меньшем количестве. С перечисленными предметами вооружения их сближает черешковый насад, что позволяет эти изделия считать также происходящими из южных земледельческих областей. Однако они не имеют столь явственного упора, как например копья из верхнего слоя Гиссара; кроме того, последние отличаются длинным черешком с крючком для прочной заделки в древке.

Кинжал из могильника Сумбар I не имеет аналогий, если не считать меча с Мадау-Тепе (культура архаического Дахистана) длиной 54 см [Массон, 1956а, с. 405]. У того и другого мощное срединное ребро и маленький отросток для прикрепления рукояти. У сумбарского экземпляра в этом отростке есть отверстие для заклепки, а в мадауском такое отверстие неизвестно, хотя не исключено, что оно и было.

К предметам вооружения относятся четыре каменных навершия булав, которые по ряду признаков отличаются от наверший посохов, несущих какую-то социально-идеологическую нагрузку. Поскольку до сих пор не производилось отделение булав от наверший, трудно сказать, имелись ли эти предметы вооружения у других народов. Видимо, там, где найдены навершия, были в обиходе и булавы.

Таким образом, комплекс характерных предметов вооружения практически не обнаруживает большого сходства с аналогичными изделиями из соседних областей. Хотя предметов вооружения эпохи развитой и поздней бронзы на подгорной равнине Копетдага известно мало, ио они достаточно выразительны, что позволяет говорить о том, что в Юго-Западной Туркмении и на северной подгорной равнине Копетдага были разные металлургические традиции. Комплекс вооружения, как и комплекс керамики из Юго-Западной Туркмении, имеет более четкую югозападную ориентацию. Тем более что, например, кинжал из Сумбарского могильника как будто находит соответствия в талышских погребениях эпохи поздней бронзы [Кузьмина, 1966, с. 54; Morgan, 1896, р. 63].

Инструменты

Ножи с длинным и прямым лезвием известны практически везде, поскольку их форма полностью отвечала назначению, которое было довольно разносторонним в отличие от узкоспециализированных инструментов. Они имеют обоюдоострый плоский клинок без срединного ребра, но с незначительным утолщением, небольшой черешок для насада рукояти, но без отверстий для заклепок. Такие предметы, надо полагать, изготовлялись если не в каждом поселении, то уж в каждой их группе; они, вероятно, не были объектом обмена. Истоки обоюдоострой формы ножа уходят к ранним этапам металлургии; подобные изделия найдены в энеолитических слоях поселений северной подгорной равнины Копетдага и Геоксюрского оазиса. Попутно следует сказать, что на памятниках южной земледельческой зоны в целом эти ножи преобладают, хотя известно несколько однолезвийных ножей (Намазга-Тепе, Яз-Тепе и др.). Что касается последних, то они исключительно широко распространены па востоке и северо-востоке Средней Азии, в Фергане, Северной Киргизии, Ташкентском оазисе [Кузьмина, 1966, с. 37—50]. Находки таких ножей в Южной Туркмении можно объяснить лишь тем, что перед нами пример взаимопроникновения двух обособленных культурных традиций: передневосточной, связанной с изобретением и изготовлением двулезвийных ножей на деревянной рукояти, и центральноазиатской, связанной с изобретением и изготовлением однолезвийных ножей с металлической же рукоятью.

Ножи с коротким полукруглым лезвием и с черешком для насада рукояти являлись очень специфическим инструментом, предназначенным исключительно для разрезания. Аналогии этим инструментам нам неизвестны.

Шилья настолько многочисленны и однотипны начиная с самых ранних этапов развития металлургии, что не могут служить каким-либо определителем хронологии памятника.

Вязальные спицы можно считать таковыми только потому, что они лежали в погребениях всегда парами. Эти предметы могут быть обнаружены только в могильниках. Действительно, они найдены в захоронениях Сапалли-Тепе [Аскаров, 1977, с. 73, табл. XXXIII]. Отдельные стержни широко известны и в других местах к востоку и западу от ареала сумбарской культуры, но их нельзя считать спицами.

Иглы встречены в Сумбарских могильниках также парами. Они известны во всех оседлоземледельческих культурах с самых ранних времен и поэтому не могут быть использованы для установления относительной хронологии памятников.