Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. По материалам сумбарских могильников

Традиция родовых кладбищ .характерна для населения Средней Азии вообще, и Южной Туркмении в частности. До сих пор на окраинах пос. Кара-Кала расположено много родовых кладбищ, что отмечалось специальными исследованиями [Овезов, 1976, с. 175—178] и личными многолетними наблюдениями автора. Несмотря на то что воспоминание о прежнем родо-племенном делении туркмен сохранилось лишь у стариков, местное население продолжает строго придерживаться старых погребальных обрядов. Есть не только русские, армянские и туркменские кладбища, но и туркменские, принадлежащие отдельным родам или племенным подразделениям. Так, на кладбище, расположенном на месте могильника Сумбар III, хоронят только геркезов независимо от места их прежнего проживания; чуть ниже по Сумбару находится кладбище рода Вага, который до Отечественной войны жил неподалеку; теперь он переселен, ио члены этого рода используют до сих пор свое старое кладбище. Подобных примеров множество не только в Туркмении [см.: Поляков, 1973], но п по всей Средней Азии; у таджиков, например, односельчанина называли «товарищ по кладбищу», потому что после смерти его всегда хоронили на родной земле [Кузьмина, 1977, с. 97]. Следовательно, имеются все основания, чтобы могильники из одиночных погребений эпохи поздней бронзы в долине Сумбара рассматривать как родовые кладбища, традиция которых дожила до нашего времени.

Погребальные камеры с коллективными захоронениями эпохи ранней и развитой бронзы сменились одиночными погребальными камерами эпохи поздней бронзы. Произошли весьма существенные изменения. Во-первых, употребление погребального сооружения стало одноразовым, т. е. при его создании знали, что оно не будет вскрываться после того, как в нем произведут захоронение. Во-вторых, поскольку камера предназначалась для одного покойника, площадь ее уменьшилась главным образом за счет сокращения короткой оси. Это с неизбежностью привело к более принципиальным изменениям в конструкции. При одноразовом использовании погребальной камеры стало удобно из чисто практических соображений (предохранение погребенного от попадания в камеру осадков, мелких животных и возможного ограбления) делать ее более глубокой. А в связи с тем, что камера стала меньше и глубже, отпала необходимость в дополнительных подпорках перекрытия — лёсс выдерживал давление земли, сохраняя на какое-то время искусственную полость. Так можно представить себе линию трансформации коллективных полуподземных склепов в глубокие катакомбы.

Здесь уместно обратить внимание на то, что пока только в Юго-Западной Туркмении можно проследить линию происхождения катакомбы. Это особенно важно потому, что погребальные сооружения такой конструкции известны достаточно широко от донецких степей до Систаиа, но нигде нельзя проследить такого генетического ряда, как в долине Сумбара. Поэтому напрашивается альтернатива: надо или употребить все усилия для поисков такого же ряда в местах существования катакомб, или согласиться с предположением о том, что именно из Юго-Восточного Закаспия в эпоху развитой бронзы (первая половина II тыс. до н. э.) по широкой территории распространилось какое-то мобильное население и разнесло по ней своеобразный тип погребального сооружения — катакомбу. Это нарушает привычный, десятилетиями существующий ход мысли относительно происхождения катакомбной культуры, но не считаться с объективными новыми фактами нельзя.

Конструктивные особенности катакомбы таковы, что она могла быть полноценно сооружена только в материковом грунте нетронутых лёссовых холмов, ибо рыхлые слои поселений не удержали бы свод камеры. Исключение реально лишь в том случае, если камеру помещали под стену из сырцовых кирпичей, которая удерживала свод вплоть до нашего времени, как на Сапалли-Тепе [Аскаров, 1973, 1977]. В связи с этим на еще нерешенный вопрос о том, были ли на северной подгорной равнине Копетдага в эпоху ранней и развитой бронзы кладбища вне поселений, можно ответить однозначно и отрицательно. Если бы население подгорной равнины устраивало свои кладбища вне поселений, т. е. на равнине, оно подвергло бы их реальной возможности разрушения селями. А на искусственных холмах могилы не доступны такому разрушению; в этом и следует видеть основную причину того, что население подгорной равнины вынуждено было хоронить своих умерших в пределах поселения как в специально построенных погребальных камерах, так и в разрушенных пли заброшенных домах. В межгорной же долине было много естественных холмов, и поэтому там кладбища существовали отдельно от поселений.