Югославия в XX веке. Очерки политической истории

И здесь следует добавить, что жестокая расправа с королевской четой вызвала нескрываемое негодование в Европе. Особенно усердствовал Лондон. Отозвав своего представителя из Белграда, он фактически заморозил с новым сербским режимом все отношения – до суровой экзекуции заговорщиков¹¹⁹. Многие другие европейские дворы последовали его примеру. В законопослушном Старом Свете не могли примириться с тем, что Народная скупщина Сербии единодушно одобрила заговор, а кралеубийцы – вместо наказания за нарушение присяги – получили отпущение грехов, став заметными фигурами в армии, гвардии, на государственной службе… И, понятно, что, кроме правовых резонов, имело место в той реакции и оскорбленное монархическое чувство – Александр Обренович, пусть и представлявший маленькое балканское королевство, был одним из «братьев» в единой семье венценосцев[33].

Открытый дипломатический бойкот со стороны предводимых Великобританией западных стран (Россия и Австро-Венгрия не пошли на разрыв отношений с Белградом, признав вскоре новую династию) обернулся для Сербии серьезным падением внешнего престижа. Заговорщический вопрос, как видим, приобретал уже иное – международное – значение.

Решить его (да и то чисто внешне), дабы ублаговолить Англию, властям удалось лишь к весне 1906 г. А до того, в течение трех лет, в стране шел процесс формирования и кристаллизации новой конфигурации политических сил; выстраивания их отношений в рамках конституционно-«парламентской» системы, сложившейся после переворота. Правительства в эти годы были слабы и недолговечны (с мая 1903 по апрель 1906-го их было восемь¹²⁰), а кризисы сотрясали сербский парламент с пугающей регулярностью. В основе их, несмотря на конкретные поводы, лежала неурегулированность отношений по трем линиям: скупщина – король, скупщина – кабинет, кабинет – армия¹²¹. Каждый тянул на себя… Такая ситуация усиливала активность и влияние неконституционных факторов – дворцовой камарильи и заговорщиков. И, соответственно, «разводила» оба конституционных – монарха, тесно в то время с ними связанного, и парламент.

В апреле 1906 г. обстановка несколько стабилизировалась – Пашич смог сформировать гомогенный радикальный кабинет, обладавший серьезной поддержкой, и убедить короля Петра отправить пятерых заговорщиков из старших офицеров (Дамняна Поповича, Александра Машина, Луку Лазаревича, Петра Мишича, Джордже Костича) в отставку, которую новое правительство «сопроводило» щедрыми отступными. В ответ на это английский двор посчитал кризис в британо-сербских отношениях исчерпанным. И, как следствие, в Белград возвратился посланник Эдуарда VII.

Заметим, что эту свою работу по консолидации парламентского фактора Пашич начал значительно раньше. И путем ряда закулисных комбинаций, на какие он был редкостный мастер, ему удалось вывести монарха из-под влияния так называемой «камарильи», заглавные роли в которой играли Живоин Балугджич – личный секретарь короля, и Яков Ненадович – близкий родственник, представлявший до переворота 1903 г. его интересы в Вене. Оба являлись откровенными австрофилами, и, случалось, что в Вене о решениях белградского правительства узнавали раньше, чем они доводились до сведения органов власти внутри страны. Потеря такого источника информации (король по настоянию Пашича отставил обоих уже в 1905 г.) была для Балль-Платца серьезным ударом.

И прежде всего потому, что межгосударственные отношения Сербии с Австро-Венгрией после переворота стали неуклонно ухудшаться, чему причиной было резкое сужение базы политического австрофильства в самой стране. С ликвидацией династии Обреновичей и самороспуском напредняков она, словно шагреневая кожа, ужалась до минимума. Новые центры влияния (заговорщики и представленные в скупщине партии – в первую очередь, националисты-радикалы) отличались антиавстрийским настроем. Таким образом, в Вене явно ошиблись, рассчитывая на внешнеполитическую лояльность короля Петра, который, кстати, чем дальше – тем больше царствовал и меньше правил.

Дело, порой, доходило до прямой конфронтации – так было с вопросом о крупном займе Сербии, когда Австрия желала обеспечить преимущества своих банкиров, или в дискуссиях о новом торговом договоре, где Белград стремился эмансипироваться от ее былой опеки. И, наконец, в знаменитом споре о покупке артиллерийских орудий. Отказ правительства радикалов закупать пушки у чешской «Шкоды» и размещение заказа во Франции (на фирме «Шнейдер-Крезо») привели к началу так называемой «Таможенной войны» 1906–1911 г… Мы не будем здесь углубляться во внешнеполитические сюжеты, сделав это позже, подчеркнем лишь одно – сколь тесно переплетались в политической жизни страны внутри– и внешнеполитические аспекты.