Югославия в XX веке. Очерки политической истории

Среди тех, кто в партии занял особую позицию по вопросу межнациональных отношений, в частности, по Косову, был Д. Чосич. Еще в мае 1968 г. он подробно изложил свою позицию на XIV пленуме ЦК СК Сербии: «Мы не видим реальных размеров шовинистических настроений и националистического психоза в среде шиптаров (албанцев. – Авт)\ неоправданно недооцениваются ирредентистские и сепаратистские настроения и стремления в известных слоях албанской национальности. Совершенно очевидно стремление реализовать самоуправленческие права национальности как права на создание государственности и косовского суверенитета… И в сербском народе могли бы вспыхнуть старая историческая цель и национальный идеал – объединение сербского народа в едином государстве. Чтобы предвидеть последствия этого процесса, не нужна никакая политическая прозорливость… Сербы и черногорцы не присвоили Косово и Метохию, не завоевали их у албанцев во время войны, то есть не являются оккупантами и завоевателями. Косово и Метохия являются старой и исконной родиной сербского народа… Албанцы Косова и Метохии не должны забывать, что в Косове и Метохии веками вместе с ними живут сербы, что на той земле создана огромная часть средневековой сербской культуры и сложились народные освободительные мифы, что за освобождение и развитие Косова и Метохии сербский народ понес большие жертвы и дал огромные средства, чтобы здесь жили около трехсот тысяч сербов и черногорцев»⁹⁵.

Йован Марьянович, который поддерживал Д. Чосича, отмечал, что «в самом СКЮ что-то не в порядке в понимании отдельных националистических явлений». По его мнению, большую опасность для национальных отношений в многонациональной стране представляет бюрократический национализм (или республиканизм). Он приводил отрицательные примеры, которые вели к национальной напряженности – создание мусульманской нации, симпозиум о черногорской нации, требование службы в республиканской армии, требование национальных экономик⁹⁶.

Выступление Д. Чосича было оценено как националистическое, положения его доклада подверглись резкой критике как противоречившие программным установкам СКЮ и национальной политике. Сам Д. Чосич был провозглашен националистом, обманщиком, пораженцем, бюрократом, человеком без совести, пропащим политиком, предателем интересов партии и даже диверсантом. В «Резолюции ЦК СК Сербии о политических взглядах Йована Марьяновича и Добрицы Чосича» сербские коммунисты «энергично осудили клевету, направленную на коммунистов автономного края Косова и Метохии», отмежевались от подстрекательства национализма и нарушения единства СК. Против принятия резолюции был только один голос⁹⁷.

Как полагает историк Л. Перович, в партии не хотели обсуждать позицию Д. Чосича, поскольку большинство думали также как и он. Но массы сдерживались партийной дисциплиной, поэтому опасно было проделать в этом единстве брешь. Но и уничтожить писателя не хотели – он был символом эпохи, человеком из народа и выражал интересы народа⁹⁸.

В начале 1969 г. обстановка в автономном крае продолжала оставаться неспокойной. Служба государственной безопасности узнала, что готовятся демонстрации одновременно в Косове, Македонии и Санджаке, что албанцы-экстремисты готовы на саботаж, диверсии, другие террористические акции, что у них накоплено много оружия⁹⁹.

В середине 1969 г. демонстрации албанцев, которые несли албанские флаги и транспаранты с портретами Скандербега, наблюдались уже и в Черногории, в городе Ульцинь. Школьники во главе с несколькими преподавателями вели себя, как сообщалось в партийных документах, неспокойно, пели песни – сначала сербские, а потом и албанские. Представителям Службы госбезопасности демонстранты признались, что их на подобную «пробную» акцию склонили и научили лозунгам («Да здравствует Албания!») преподаватели школы им. Зейнел Хайдини из общины Глоговац из Косова, которые были на экскурсии в Ульцине¹⁰⁰.

Массовое движение в Хорватии. Победа Э. Карделя в споре о будущем федерации придавала уверенность некоторым республиканским лидерам в Словении, Хорватии. Они все меньше говорили о югославянстве, все больше о своих республиках. Даже партия не казалась больше монолитной. Одновременно начался процесс смены партийных кадров: старые партийцы уходили на заслуженный отдых, им на смену приходили молодые. Появилось ощущение свободы в самовыражении, в постановке ранее запретных тем, в выдвижении злободневных требований.

В конце 1960-х– начале 1970-х годов политическая активность хорватского общества переросла в явление, которое в историографии называют «массовое движение» или по-сербскохорватски – «маспок». Взрыв национального самосознания сопровождался активизацией различных, в том числе и политических, сил в стране. Более того, массовое движение развивалось не только при поддержке, но и при непосредственном участии руководящих кадров республики и потому приняло серьезные размеры.