Югославская трагедия

Сербы одержали военную победу, но их положение было не так уж хорошо. Им не хватало сил, чтобы держать всю линию фронта. Мусульманская армия, которая окрепла и тоже обзавелась оружием, стала активнее проводить боевые действия. Сербы не смогли атаковать в наиболее важных зонах — зонах безопасности, определенных решением Совета Безопасности ООН. А мусульмане смогли снять пятнадцать бригад из этих зон и перебросить на другие участки фронта. Мировое общественное мнение — после того, что сербы сделали в Сараево, — на стороне мусульман. Мусульмане надеялись все-таки отбить часть территории, которой они лишились. У них появилось и тяжелое оружие, и танки.

Смысл прекращения огня заключался в том, чтобы предоставить четыре месяца международным посредникам на выработку взаимоприемлемой формулы урегулирования, которая учитывала бы все интересы — вплоть до требования Сербии отменить санкции ООН. Торг шел из-за небольших участков земли, площадь которых не превышала полутора-двух процентов территории республики.

— Свой мандат мы выполняем успешно, — считает Виктор Андреев. — Сейчас нет критических точек, никто не голодает. Конечно, нами недовольны в том смысле, что не найдено политического решения. Но это не наша миссия, а задача Нью-Йорка и Женевы.

Он объяснил:

— Похоже, ни один политический руководитель не имеет полного контроля над своими полевыми командирами, но Караджич доказал нам, что когда он хочет, он прекрасно может управлять своими военными.

Ни одно решение не могло быть принято без Слободана Милошевича. Когда не удавалось ничего решить с Радованом Караджичем, специальный представитель генерального секретаря ООН Ясуси Акаси и Виктор Андреев летели в Белград. Милошевич произносил ритуальную формулу:

— У меня нет рычагов воздействия на Сербскую республику, но, может быть, мой авторитет окажется полезным.

Мультфильмов нет, оружие есть

В Белграде Милошевич правильно понял, что ему не выиграть войну со всем миром. И присоединить к Сербии территории, отрезанные от Хорватии и от Боснии, тоже не удастся. Внутри собственной страны он утратил прежнюю популярность — из-за санкций.

Вот белградские впечатления того времени.

В Сербии даже дети говорят об экономических санкциях ООН: телевидение не имеет права показывать диснеевские мультфильмы из-за эмбарго. Мультфильмов нет, а оружия в стране полно. Пустяшная уличная ссора может перерасти в перестрелку.

Сербия и Черногория, объединившиеся 27 апреля 1992 года в Союзную Республику Югославия, пока не нуждаются в покупном оружии. Хватает старых запасов Югославской народной армии. Не хватает денег. Инфляция. Импортные товары исчезли, отечественные дорожают каждый день. По решению ООН ввоз в страну товаров запрещен — полки пустеют. Продавцы не торгуют, а целыми днями клеют новые этикетки. Белградцы ходят по магазинам и ищут, где еще сохранились вчерашние цены.

Процветают валютные спекулянты. На центральных улицах молодые люди покупают и продают валюту в любых количествах. Курс доллара и немецкой марки постоянно меняется, и на этом можно заработать.

Менее легальный бизнес — кража автомобилей (иностранных марок) и торговля бензином на черном рынке. Иногда владельцу украденной машины звонит доброжелатель, желающий остаться неизвестным, и предлагает вернуть автомобиль за приличное вознаграждение.

За бензином очереди, в которых нужно стоять два дня, чтобы купить пятнадцать литров, положенные на месяц, по государственной цене. На черном рынке, разумеется, бензина хоть залейся. Бензин из машин сливают по ночам, поэтому все ездят с почти пустыми баками и добавляют понемногу из канистр, которые держат в крепко запертом багажнике. Водители возят с собой воронки и пропахли бензином. В очередях за бензином ругают ООН, американцев, немцев, русских, кого угодно, но только не самого главного человека в Белграде — президента Сербии Слободана Милошевича.

Формально он даже не первый человек в стране. У Союзной Республики Югославия есть президент, правительство и парламент, но их власть номинальна. Югославия состоит всего лишь из двух республик — большой Сербии и маленькой Черногории. И у президента Сербии Слободана Милошевича — больше власти, чем у президента Югославии.

Милошевич контролирует армию и государственный аппарат, где члены его партии назначаются на ключевые посты. Федеральное правительство ничем не управляет и полностью зависит от Милошевича.

Федеральный президент Добрица Чосич, бывший диссидент и умеренный сербский националист, еще в 1992 году вполне мог остановить Милошевича. В конце концов, это Чосич первым заговорил о национальных проблемах и Косово. Милошевич только подхватил его слова. Но Чосич — не политик. Он не пожелал составить Милошевичу конкуренцию и теперь сам висит на волоске. Милошевич распоряжается большинством мест в федеральном парламенте, и в любую минуту Чосич может потерять свой пост (президент Югославии избирается членами парламента).