Югославская война

Гражданская война, как оказалось, имела совершенно иные требования к людям и тут помогали не законченные университеты и партийные школы и даже не столько военные школы, сколько умение руководить людьми во время больших потрясений. «Юка» это смог, и стоит лишь поражаться ограниченности тех же генералов ЮНА, видевших не только в нем, но и в самом Изетбеговиче лишь уголовников и фанатиков, по их мнению не могших ни противостоять армии, ни завоевать популярность в мусульманском народе. Вероятно тем, кто годами учился военному делу было неприятно признать, что «дилетанты» оказывалась нередко способнее их. Я думаю, что после всего опыта войн не только в Югославии, но и в бывшем СССР видится, что в военных школах очень многому учили не так, как надо, да и не тех, кого надо. Увиделось, что воинские традиции той же Черногории, где войско еще в XIX веке собиралось гонцом православного митрополита, выкрикивавшего по селам: «Кто витязь, кто черногорец, кто за честный крест!», в войне, подобной югославской, в которой с развалом государственного аппарата исчезали многие меры принуждения, были куда лучше иных научных методов. Наиболее бессмысленное возражение здесь это то, что, якобы, военных такой войне не учили. Война — вещь дикая и кровавая. В ней правил нет. В той же военной науке, что учили в довоенной ЮНА было немало того, что было неверно в корне и козырять знанием неверных теорий — дело неразумное. Да и как всерьез можно ныне бывшим полководцам ЮНА в Боснии и Герцеговине утверждать об объективных причинах их поражения здесь и во всем обвинять югославский верх, неприятеля и даже местных сербов, когда они имели достаточно сил, средств и полномочий, а главное времени, чтобы самостоятельно разгромить противника. Провозглашение независимости подготавливалось СДА давно, и уже то, что умеренный Фикрет Абдич был вынужден уступить руководство радикальному Изетбеговичу должно было заставить армию принять меры защиты, тем более что и в СДС к власти пришел Караджич, не раз угрожавший силою не только Изетбеговичу, но и всем мусульманам. СРС, очевидно, по указанию из Белграда, свои голоса отдала СДСу. Изетбегович при принятии на Скупштине Боснии и Герцеговины меморандума о независимости заявил в ответ на уход сербских депутатов, что эта независимость достигается без согласия СДС. На организованном 29 Февраля 1992 года референдуме о независимости, который сербы бойкотировали, большинство голосов было подано за независимость. Международные переговоры в Лиссабоне 21 и 22 Февраля 1992 года и 30 марта 1992 года в Брюсселе были обычной фикцией Европейского сообщества, готовившегося к одностороннему признанию Боснии и Герцеговины. Так же, как было очевидно то, что Изетбегович не желает мира, так еще более очевидно было это в отношении местных хорватов, чей вождь Матэ Бобан хотя и ездил по всем общинам с переговорами, но в то же время прямо приказывал собственным вооруженным силам ХВО вести боевые действия против сербов и ЮНА совместно с хорватской армией и полицией. В начале 1992 года хорватские войска стали массово входить на территорию Боснии и Герцеговины с той территории Хорватии, где тогда размешались миротворческие войска ООН — UNPROFOR. Уже к концу апреля в Боснии и Герцеговине было не менее шести хорватских бригад, ведших совместно с силами ПЛ и местным ХВО и с ХОСом и если общее число местных сил ХВО и ХОС достигало 35 000,то число хорватских вооруженных сил достигало 15 000.С самого начало показалось что война в Боснии и Герцеговине будет более кровавой нежели в Хорватии и число погибших уже в мае перевалило две тысячи человек.

При взятии 4 апреля Купреса силами ХВО и ХОС,а и после него было перебито свыше сотни сербов за несколько дней и дабы взять его сербской стороне пришлось привлекать не только местные силы, в том числе части Баньялучкого корпуса но и войска Республики Сербской Краины. Запад, а с ним и все «международное сообщество» на все это закрыло глаза, и более того 6 апреля Европейское сообщество, а 7 апреля — США, признали Боснию и Герцеговину, а тем самым разожгли пожар войны, и счет беженцев тогда перешел на тысячи. Местные сербы также шли к войне и сначала 21 декабря 1991 года в Банья-Луке они провозгласили Сербскую Республику Боснии и Герцеговины, а затем был организован референдум, на котором сербы выступили за создание Югославии, хотя никто ни на Западе, ни в Белграде всерьез это не принял. Мне думается, что новопровозглашенной республике надо было тогда начать создание собственных вооруженных сил, ставших бы более весомым аргументом в отличие от бумажных деклараций ООН о праве народов на самоопределение. Опять-таки могут быть возражения, что все, якобы, было решено заранее, но такие решения возможны лишь тогда когда те, за счет которых доносятся эти решения, не выходят из созданного для них русла поведения, а создание собственных вооруженных сил Республики Сербской дало бы куда больше силы и независимости.