Югославская война

„специальных" сил армии и милиции на сроки в несколько недель, максимум несколько месяцев.В Сербии начали появляться плакаты, адресованные сербским беженцам из Хорватии и Боснии и Герцеговины от имени удружения староседелаца Сербии(Союза коренных жителей Сербии) малозначительной организации,и не ясно потому быпо откуда оно черпало средства. На плакатах писалось: „Дезертиры на фронт! Наши дети не должны гибнуть за вас!" Вряд ли надо объяснять сколь выгодна оказалась вся эта демагогия для ведения общей войны,тем более что на деле дезертирство поощерялось самой властью,как правовым хаосом,так и личным примером многих функционеров и с ними

сязанных(родственными,денежными,политическими связями) лиц.

Что же касается проблемы дезертиров или лиц, не желавших участвовать в этой гражданской войне, которых в Югославии по данным военных командований СВК и ВРС было 30-40 и 70-80 тысяч человек соответственно, то они не были настолько большой проблемой, как это представлялось, для Югославии. Югославия впустив их, способствовала том самым большим материально-финансовым вливаниям в свою экономику, ведь беженцы в 1991-92 годах прибывали не с пустыми руками. Военные власти РС и РСК требовали конечно мобилизации этих беженцев, но, надо заметить, не особо настойчиво. Югославская власть до весны 1995 года никаких мер о мобилизации не предпринимала, тем более, что на год поступало немалое количество «гуманитарной помощи» из иностранства. Однако летом 1995 года в Сербии (Черногория тут стала исключением) была развернута массовая насильственная мобилизация военноспособных беженцев, сопровождавшаяся противоречивой пропагандистской шумихой. С одной стороны официальная власть на всех условиях прямо и косвенно продолжала осуждать ястребов воины из РСК, но в особенности из РС, и в конце концов, дело в этом доходило до шовинистских оскорблений.С другой стороны,югославская милиция при поддержке ряда «неофициальных» военизированных организаций организовали настоящую охоту за людьми, хватая их по квартирам, кафе, базарам. Известны были случаи, когда при попытках к бегству эти людей убивали на месте, а об избиениях и оскорблениях вообще можно не вспоминать. Все это велось настолько грубо и не продуманно, что достигало обратного эффекта, а неподготовленные ни в каком отношении люди посылались воевать как раз под командование «ястребов» — поджигателей войны, а заодно и военных преступников / по терминологии столь уважаемого тогда официальным Белградом Запада/.Доходило и до того, что мобилизовались просто выходцы из Хорватии и Боснии и Герцеговины, жившие уже по десятку лет в Сербии естественно к РС и РСК законных обязательств не имевшие, а то и вообще те, кто лишь служил до волны военную службу на таможнях территориях. Однако эта мобилизация не коснулась тех военнослужащих армии или органов внутренних дел, что уехали в Сербию в 1992,а то и в 1993-94 годах и до этого жили как раз в уже возникших РСК. Они-то, находившиеся в составе югославских армии и милиции, были куда нужнее в РС и РСК, чем два-три десятка тысяч мобилизованных, а практически арестованных неподготовленных беженцев, естественно, думавших о том, как бы поскорее сбежать с фронта домой. В конце концов война была гражданской и тут на разных сторонах оказывались вчерашние соседи, коллеги, друзья, а нередко, и родственники, и если учесть ту анархию, что царила здесь особенно в начальный период войны, то неудивительно нежелание многих людей воевать в новых армиях новых государств. К тому же, немалая часть тех, кто состоял «на бумаге» в ВРС и СВК фактически там были либо часть войны, нередко меньшую, либо присутствовали в войсках лишь на списке. Например, из состава одного Сараевско-Романийского корпуса по конца 1994 года самовольно отбыло 14 тысяч человек, а из всей ВРС — 75 тысяч человек, но известно сколько тысяч военноспособных мужчин проводило время в тылу, в особенности в более-менее крупных населенных пунктах,под различными надуманными предлогами.