Юкия (СИ)

На всякий случай я решила проверить, какими магическими техниками владел Карл Бин. Судя по тому, что я нашла, в списке техник этого волшебника были техническая магия, электромагия, волшебство замещения, магическая техника проведения экспериментов, физволшебство. Нейромагией там даже не пахло. Возможно, я притянула эту теорию за уши, но всё-таки для себя я всё доказала. Эмме стёрли память или поменяли местами воспоминания. От этого она почти не помнить первого мужа, но прекрасно помнит выпускной. Если бы Фокус действительно был Карлом Бином и овладел этой техников в те времена, то это попало бы в архивы. Мне было плевать, что мои доказательства были немного смутными и могли быть опровергнуты, я была уверена, что Фокус и есть известный маньяк, Чикатило мира магии, Вамир, Томас Миге…

— Это что? — в понедельник утром я бросила фотографию прямо на стол Фокусу, занятому какими-то документами.

— Я думал, что, если удочерю тебя достаточно взрослой, то мне не придётся тебя воспитывать. Жаль, похоже, я ошибался, — вздохнул волшебник, не глядя ни на фото, ни на меня, а продолжая рассматривать свои бумаги, которые вряд ли ему были так уж интересны, учитывая его характер.

— Ты не ответил на мой вопрос, — шипела я.

— Просто старое фото с двумя детьми, — пожал плечами Фокус, мальком взглянув на нечёткое изображение. — От меня ты чего хочешь?

— Эмма сказала, что это ты.

— Возможно, я не помню, каким я был в детстве. И это всё, что ты хотела?

— Переверни фотографию и прочитай.

— Ладно, — вздохнул Фокус, как будто действительно не понимал, что я от него хочу. — Карл и Эмилия Бин. Последний раз в Польше. 1923 год.

— Там была другая надпись! — я резко вырвала фото из рук приёмного отца. Там действительно было написано то, что он и прочитал. — Не понимаю… не могла же я…

— Может, извинишься за своё поведение? — развёл руками Фокус. — И я смогу продолжить работу.

«Он изменил надпись, — поняла я. — Он же волшебник иллюзии, тем более очень не хочет, чтобы я знала.»

— Ты Томас Миге? — в лоб спросила я.

Фокус даже вздрогнул от такого вопроса:

— И с чего ты это взяла, а?

— Во-первых, тут бегают сумасшедшие, уверенные в этом, — начала я. — Во-вторых, там было написало про Томаса и Эмилию Миге, а ты изменил надпись. А в-третьих, я навела справки про нейромагию. У Эммы наблюдаются её побочные эффекты. Кроме тебя, на ней это было сделать некому. Карл Бин не прибегал к таким видам магии, а Томас Миге прекрасно этим владел.

— Самое нелепое доказательство, которое я слышал, — покачал головой Фокус. — Если бы ты пожила в среде опытных магов, ты бы поняла, сколько разных запретных техник они скрывают.

— Это не запретная техника!

— Но и не разрешённая официально.

— Многие известные маги не скрывали, что владеют нейромагией.

— Но ещё больше хранили эту тайну за семью печатями. Каждый второй хороший волшебник так умеет.

— Тогда зачем изменил воспоминания Эммы?! — не выдержав, выкрикнула я.

В ответ только молчание. Фокус снова принялся за разбор бумаг, но его руки дрожали. В тот момент я почти перестала верить, что он может быть маньяком, он не должен был так на это отреагировать, казалось мне.

— Так что ты хочешь услышать? — наконец негромко заговорил он, не глядя на меня.

— Ты Томас Миге?

— Если я скажу «да», то ты решишь, что получила ответ слишком быстро и где-то должен быть подвох. А если я скажу «нет», то ты не поверишь. Сама выбери ответ.

— А какой из них правильный? — я уже совсем перестала злиться. Если он и был маньяком, то давно уже завязал с прошлым и мечтал о нём забыть.

— Я не хотел тебе врать, — Фокус повернул кресло так, чтобы не встречаться со мной взглядом, и посмотрел в окно, — но соврал, думал, что так для тебя будет лучше. К сожалению, ошибся. Я не совсем Томас Миге. Скорее просто часть былого маньяка. Разум ещё тот, пусть и изменённый образом жизни, уже не рвущийся в бой, а стремящийся решить проблему мирным путём. А вот тело… оно давно уничтожено вместе с разумом вора, который жил в этом теле. Кстати, этот вор — единственный, кого я убил. Ты мне не поверишь, но я действительно не убивал тех, чью смерть приписывают мне. Знаешь… — Фокус вдруг засмеялся и закрутился на кресте, в очередной раз показывая, что у него не всё в порядке с головой. — Знаешь в мире нет идеала, — он резко остановился и взглянул на меня таким взглядом, будто видел меня насквозь. — Конечно, так удобно думать, что есть плохие, которых лучше сразу наказать или просто убить, чтобы не повторяли свои злодеяния, и хорошие, с которыми всегда нужно дружить и всегда на них нужно ровняться. И никто не спрашивает: зачем плохой совершал плохие поступки? Он злодей, а им так положено. И никто не спросит: а хороший когда-нибудь делал что-то плохое? Они по определению не могут творить зла. Так?

— Но ведь… — попыталась я вставить слово, но Фокус не дал.