Юленька

– Если бы знал, что не первый будешь, не подошел бы, что ли?

– Я и не подходил, – напомнил Дима. – Ты не моего полета птичка, я так-то вообще ни на что не рассчитывал.

– Допустим, – кивнул Юлий. – Но потом-то понял, что рассчитывать есть на что. Так важно быть первым?

– Да, – признался Дима. – Первым и единственным. Знаешь, что мне Вася тогда написал? Я навсегда запомнил, хоть и порвал его письмо сразу. Что лучше бы он не знал, что бывает по-другому. Когда ему стало с чем сравнивать, я ему стал не нужен.

– Я тебе не Вася, – процедил Юлий сердито.

Дима вроде бы и не сравнивал, но Юлий знал, чувствовал, что параллель Дима все равно проводит. Это бесило особенно сильно.

– И не надо прибедняться, – продолжил он зло, – как я погляжу, ты каждый раз выбираешь якобы не своего полета птичек, и птички эти дают тебе вообще-то! Удобная позиция – это не я, это они сами! Нихрена подобного! – распалялся он все больше. – Если бы я не заметил твой интерес, ничего бы этого не было!

– Ну и чего ты бесишься? Сам же спросил, – Дима понял его по-своему. – Не ревнуй, муркель, все это в прошлом. И я знаю, что ты меня не предашь, – как-то невпопад заключил он, хотя было понятно, что он снова намекает на этого Васю, который не давал ему покоя целых три года.

Юлий попытался себе представить их с Димой отношения через три года – это казалось слишком впечатляющим сроком. Стало иррационально любопытно, помнил бы его Дима дольше или, наоборот, легко бы отпустил?

– Мы не можем знать, что случится, – выдал Юлий фаталистически, – может, это ты меня предашь завтра.

Он смотрел на Диму, хмурясь. Юлий не обманывался, он понимал, что Дима не так прост, несмотря на всю внешнюю хулиганско-дворовую ментальность. Юлий помнил и про рисунки, и про жизнь не в России, и про то, что самого его изначально зацепило даже не либидо, а какая-то тайна, которая была в Диме. И вовсе не криминального характера. Дима не был «слесарем», как утверждал Артур. Сейчас, спустя почти год их непростых отношений, Юлий знал, что, несмотря на кажущуюся собственную власть над Димой, он не мог быть до конца уверен хоть в чем-то. Да, Дима при любом удобном случае повторял, что Юлий – его единственный смысл жизни, но порой казалось, что это удобная маска, уже сросшаяся с лицом, и, если ее снять, там может оказаться нечто совсем другое.

Юлий не знал, хочет ли, чтобы однажды эта маска исчезла. Ему самому было удобно в той реальности, где он был призом, а Дима – его счастливым обладателем.

– Нет, муркель, я не предам, – тихо отозвался Дима. – Ты говоришь, я прибедняюсь, но правда в том, что выбор всегда за тобой. Художник без музы существовать не может, а муза приходит и уходит, когда ей вздумается. Я почти бросил рисовать, потому что моя муза стала реальной, но, боюсь, рано или поздно ей захочется убежать. Знаешь почему?

– Почему? – на автомате отозвался Юлий.

– Потому что художник из меня не очень.

– Или потому что в реальности муза так себе, – скривился Юлий. – Типа со стороны всегда представляешь себе какое-то совершенство, а на деле – живой неидеальный человек, а никакая не муза. И мне похер, какой ты художник, я с тобой не поэтому.

Юлий прикусил язык, но было поздно. Если сейчас Дима спросит, а почему Юлий, собственно, с ним, ответить будет нечего. Стоило сворачивать разговор, и Юлий потянулся за спасительной книжкой.

Но Дима не стал спрашивать, видимо, каким-то образом чувствуя, насколько это опасный вопрос. А, может, ему было неважно, что удерживает Юлия рядом. Главное, что они были вместе.

– Мне очень повезло, – улыбнулся Дима. – Но в этот раз я свою музу не проебу. Ты от меня никуда не денешься, муркель, – почти безобидно заключил он.

Однако Юлий понимал, что за этими словами стоит вполне реальное предупреждение: Дима просто так его не отпустит.

***

– Собираемся с пацанами свалить на все выходные в Карелию, ты как?

Артур и Юлий сидели в кофейне. Это был редкий день, когда Юлий смог спокойно уйти из дома, без Диминых укоризненных взглядов. Юлий набрал книг в библиотеке, прогулялся по району и теперь сидел с Артуром, которого давно не видел. Тот будто несколько изменился, был не таким язвительным как обычно, только что вернулся с какого-то московского музыкального фестиваля и был полон новых планов. Август в этом году был на редкость жаркий для Питера, все, кто мог, старались уехать из города.

– А что там? – поинтересовался Юлий без особого энтузиазма.

Он прекрасно понимал, что не поедет.

– Ну как, что? Палатки, шашлыки, купание голышом, бухлишко!

Звучало неплохо.

– Зацени! – Артур достал электронный фотоаппарат и начал листать на маленьком экранчике фотографии из предыдущей вылазки.

На снимках в водах озера сияло солнце, зеленели сосны, от камней так и шел жар, а вечерний костер манил уютом и весельем. Юлий буквально кожей ощутил весь кайф свежего незадымленного воздуха, его прохладу и чистоту.

– Едем на первой электричке, дальше до деревни, потом идем километров семь, там встаем и все – свобода!

– У меня ничего нет, – зачем-то сообщил Юлий, – палатки там, спальника…