Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»

Бес Сердечный выпьет сердце,
а бес Совестный — убьет!
Никуда от них не деться,
погибай, честной народ!
Бес Пардонный учит хама,
бес Пробудный учить пить,
бес Законный учить прямо в ад дорогу находить!
Бес Покойный растревожит
людям душу навсегда,
бес Полезный спать уложит
средь учебы и труда,
бес Принципный совесть свяжет,
а бес Путный путь укажет
прямо в адские врата!

Бесы зависти вопили в микрофон, оркестр грохотал, а бесы лапами топали и черными крыльями хлопали в такт этой бессовестной песенке. Посреди подвала горел и дымил костер из старых автомобильных покрышек, раздуваемый бесовскими крыльями, и в этом красном дыму танцующие бесы казались особенно страшными. Даже у ведьмы Жанны мороз пошел по коже, когда Жан повел ее сквозь толпу пляшущих и подвывающих бесов к хозяину бала. Страшный демон Кактус сидел на высоком штабеле старых автомобильных покрышек, как на троне и принимал приветствия гостей.

— Рад вас видеть, Жанна, с вашим хозяином! — проскрипел он ведьме.

Жанна немного удивилась такому приветствию, ведь она-то привыкла считать хозяйкой себя, но виду не подала — не до того ей было! Какой бы ведьмой она ни была, но, увидев такое скопище бесов, она слегка оробела.

— Что, Жан, прахом пошли все ваши планы? — усмехнулся Кактус. — Да, противники вам попались сильные и опытные. Ну, ничего! Еще не утро! К утру поглядим, что еще можно исправить. А пока — веселитесь!

И Жан с Жанной смешались с толпой гостей.

— Смотрите, кто к нам пришел! Это же наша Жанна! — прозвучал восторженный визг. Перед ними, подпрыгивая от восторга, завертелся Прыгун, зеленый бес, похожий на помесь козла с кузнечиком: Прыгун много лет донимал Юльку — до тех пор, пока она не стала причащаться.

— Как поживаешь, Прыгунчик? — вежливо спросила его Жанна.

— Инвалид я, Жанна, а как может поживать духовный инвалид? Пока отдыхаю и отхожу от старых ран. Но вот как только приду в себя — сразу же отправлюсь на старое место службы! Буду Юльку с пути сбивать, козни строить. Уж коли приставлен к душе человеческой — не отвертишься!

— Да, не повезло тебе с подопечной! — с плохо скрываемым злорадством прохрипел Жан.

— Да уж… Но бывает и хуже! Ты Нулька видел? — Нулек был мелкий бес, с детства приставленный к Юрику Сажину. — Он тоже где-то здесь ошивается. Танцевать не может — оглох начисто, контузило его, беднягу, когда его Юрка крестился. Вон он, в углу сидит, похожий на жареную курицу! — Прыгун засмеялся, ткнув лапой в угол: там и вправду сидел, устроившись на полуспущенной камере от футбольного мяча, мелкий бес Нулек. — А бесиха Брюха, ну, которая Гулю вела — та вовсе чуть от голода не умерла, теперь в адском госпитале на излечении пребывает!

— Это как же так? — удивилась Жанна. — Гуля, хоть и крестилась, но отсутствием аппетита отнюдь не страдает!

— А посты? Она же мало того, что все четыре крупных поста соблюдает, так еще по средам и пятницам постится! Бедная наша Брюшка-хрюшка совсем отощала…

— Ну а Недокопка, он тоже тут? В доме его совсем не видно.

— Он теперь безвылазно в офисе Мишина сидит, и хоть через день, но все-таки влияет на вашего Акопа Спартаковича: в бизнесе пожива для опытного беса всегда найдется. Этот еще как-то держится. А сегодня он где-то здесь крутится, в толпе не видать, ну да сам отыщется!

— Выходит, Прыгун, вся крестовская бесобратия, опекавшая друзей Юлианн, так или иначе пострадала от Светлых?

— Выходит так.

— Ну а Кира? Кира-то ведь не крестилась?

— А ты поговори с Барби. Барби! — завопил Прыгун, подлетая к черному потолку подвала и оглядывая зал. — Ты где, Барби? Тут старые друзья хотят с тобой поговорить!

— Иду, Прыгун!

Ковыляя на тонких ножках с крошечными ступнями, к Жанне и Жану сквозь толпу танцующих бесов пробиралась бесовка Барби, «покровительница» Киры. Но что за вид у нее был! Бывшие белокурые локоны висели вдоль постаревшего лица длинными седыми патлами, само лицо покрылось глубокими черными морщинами, некогда сиявшие голубые глаза стали серыми и тусклыми, а спина — горбатой.

— Гад Всезлобный, до чего ты дошла, Барби! — воскликнул Жан, и в его голосе прозвучало что-то вроде сочувствия.

— Не дошла — довели! — беззубо прошамкала бывшая красавица Барби. — Истязает меня скверная отроковица Кира своими молитвами! А на Пасху ее крестить будут. Уж и не знаю, как я это переживу…

Жанна молчала, глядя на остатки когда-то сильной и наглой бесовской гвардии, окружавшей Юльку. И вдруг она сверкнула глазами и воскликнула:

— Нет! Мы должны отомстить скверным девчонкам, пока еще не слишком поздно, и отомстить жестоко!

— Ты думаешь, еще не поздно? — прищурился Жан.