Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи»

- Уцелели двое, полковник Пермикин и один рядовой, который тоже скрылся и тихо дожил до самой старости. От него люди и узнали, как происходил расстрел Талабского полка красными и эстонцами на льду Наровы, под Нарвой. А полковник Пермикин к концу гражданской войны стал генералом армии, ушел в эмиграцию, умер и похоронен в Австрии.

- Так значит, остров Залита назван в честь комиссара, которого талабские рыбаки в озеро бросили? - спросила, нахмурясь, Юлька.

- Да.

- А как раньше назывался остров?

- Остров Талабск.

- Вот пусть бы он так и назывался! - сказала Александра.

- Или переименовали бы его в честь белого генерала Пермикина, который рыбацкий полк создал! - предложила Юлька.

- Или пусть он называется Никольским - ведь на нем не только батюшка отец Николай жил, на нем и храм Николая Угодника стоит, - сказала Аннушка.

- Вы все правы, девочки! - сказал Мишин, обращаясь, кажется, не только к дочерям, но и к Александре. - Но Талабский архипелаг - это ж не какие-нибудь необитаемые острова, на них люди живут, внуки и правнуки тех самых рыбаков-героев. Вот пусть они и решат этот вопрос! И спасибо вам, Анастасия Николаевна, за рассказ.

- Ну, теперь-то вы согласны со мной, Митя, что сосед должен восстановить дом своего деда? - спросила бабушка.

- Конечно! - согласились Дмитрий Сергеевич и Юлианны. - Пусть восстанавливает!

- А вы что об этом думаете, Александра? Александра вздрогнула - она думала о другом.

- О чем?

- О том, что сосед должен восстановить дом деда?

- Ну, конечно, должен! Только я о другом думала: я вдруг вспомнила песню Александра Галича «Ошибка». Знаете? - и она тихонько напела: «Мы похоронены где-то под Нарвой, под Нарвой, под Нарвой…» - И я поняла, о ком эта песня: она о белогвардейцах, погибших под Нарвой.

- Что это за песня? - спросила Юлька.

- Ты тоже не знаешь ее, Аннушка?

- Не знаю.

- Если бы была гитара, я бы вам спела.

- Гитара есть, Александра. Анастасия Николаевна, можно? - спросил Дмитрий Сергеевич.

- Ну, конечно, можно, Митя. Сходи, принеси!

- Это нашей мамы гитара, - пояснила Аннушка Александре. - Мама хорошо играла и пела.

Дмитрий Сергеевич сходил в комнату бабушки и вернулся с гитарой. Он протянул ее Александре и сказал:

- Боюсь, что она очень расстроена, на ней давно уже никто не играл.

- Ничего, я попробую настроить, - сказала Александра.

Пока она настраивала гитару, все молча ждали. А потом Александра ударила по струнам и запела:

Мы похоронены где-то под Нарвой,

Под Нарвой, под Нарвой,

Мы похоронены где-то под Нарвой,

Мы были - и нет.

Так и лежим, как шагали, попарно,

Попарно, попарно,

Так и лежим, как шагали попарно -

И общий привет!…

Она пела песню о мертвых солдатах, которые лежат замерзшие в земле, которых «не тревожит ни враг, ни побудка». И вдруг павшие воины слышат голос трубы:

Эй, поднимайтесь, такие-сякие, Такие-сякие!

Эй, поднимайтесь, такие-сякие, Ведь кровь - не вода! Если зовет своих мертвых Россия, Россия, Россия,

Если зовет своих мертвых Россия, Так значит - беда!

- И вот сейчас - слушайте! - скороговоркой сказала Александра и запела дальше:

Вот мы и встали, в крестах да нашивках, Нашивках, нашивках,

Вот мы и встали, в крестах да нашивках И в белом дыму.

Встали и видим, что вышла ошибка, Ошибка, ошибка,

Встали и видим, что вышла ошибка, И мы ни к чему!

Александра допела песню. В конце песни говорилось, что мертвые солдаты встали спасать Россию и увидели, что вышла ошибка: это по полям, где они полегли, «гуляет охота, трубят егеря».

- Поняли, девочки, про кого песня? - спросила Александра.

- Про пехоту, которая полегла в сорок третьем году, - сказала Аннушка.

- Бесславно и зазря, - добавила Юлька.

- Не только, не только в сорок третьем! - с жаром возразила Александра. - Вы же слышали: «Вот мы и встали, в крестах да нашивках»! Поэт не зря так сказал, и ошибиться Александр Галич тоже не мог: он знал, что кресты могли иметь только солдаты первой германской войны и белогвардейцы. Значит, он пел о тех и других - о павших в сорок третьем и в девятнадцатом!

- О героизме Талабского полка писал еще Александр Куприн, - сказала бабушка. - «Купол святого Исаакия Далматского», так называется эта вещь. Он писал, что во время наступления Юденича на Петроград именно талабцы первыми увидели вдали купол Исаакиевского собора. Но в Петроград они не вошли, им пришлось отступать к Нарве. Знаете, о чем я жалею, мои дорогие? О том, что мы не пригласили на наш вечер Виктора Алексеевича.

- Сходить за ним? - предложил Дмитрий Сергеевич.

- Нет, дорогой, в другой раз. А сегодня уже поздно, девочкам спать пора.

- Ну, бабушка-а! - заныла Юлька.

- Нет, девочки, пора молиться и в постель, - сказала Александра.

- Мы не устали! - сказала Аннушка.

- Бабушка устала, - строго сказала Александра и поднялась.

- Большое вам спасибо за реквием в честь наших талабских героев, Александра! - сказала Анастасия Николаевна. - А остров Залита, конечно, со временем переименуют, так не оставят. Может быть, я еще успею разок туда съездить и поговорю с местными рыбаками. Вот как растает лед на озере, так и поеду, поближе к лету. А теперь - спать, девочки!