Юлианна, или Игра в «дочки-мачехи»

– И я тебя ужасно люблю, Анька!

– А я тебя в сто раз сильнее, Юленька!

Так они и перебрасывались заколдованной подушкой, обмениваясь признаниями «в зависти», пока вдруг подушка не плюхнулась на пол и из нее не выкатился зловредный орех.

– Смотри, Юль, орех какой-то!

– С елки, наверное, остался и под кровать закатился… Давай расколем и съедим напополам!

– Давай…

– Девочки, не вздумайте его есть! – закричал Ангел Юлиус.

– Да вы посмотрите, какой он дрянной, – сказал Ангел Иоанн, – это ж гниль одна! Тьфу на него!

– Смотри, Ань, он весь черный какой-то! Нет, не станем мы его есть, ну его! – Юлька подбежала к окну и отворила его – они всегда так делали по утрам. Она размахнулась и закинула орех далеко-далеко в снег.

– Девочки! Скоренько поднимайтесь, пора в лицей! Павел Иванович уже наверняка ждет вас в машине! – позвала их Александра, и сестры, взявшись за руки, побежали в ванную комнату.

Михрютка, сидевший по заданию Жанны на заснеженном подоконнике снаружи и наблюдавший за сестрами, сразу же, как только черный орех был вышвырнут за окно, кувырком слетел с подоконника головой в сугроб. Он порылся в снегу и извлек из него треснувший орех зависти. Повертел его в когтистых лапах, послушал, понюхал, потряс и пожал костлявыми плечами.

– Паралич у них, что ли? Бедные ребятки-бесенятки, – скорбно запричитал он, качая кошачьей головой, – как бесславно и бесполезно погибли вы на боевом посту… Ну и фиг с вами! Отнесу Жанне обратно ее несработавшую бомбочку, пускай она побесится!

Жанна и Жан, приняв от Михрютки орех с неподвижными бесенятами, страшно разозлились на сестер, а заодно и на Михрютку – за компанию. Михрютка был Жанной обруган, а Жаном подхвачен за мохнатую лапу и вышвырнут опять за окно, на мороз, вместе с треснувшим орехом и парализованными бесенятами. Домовому вечно от Жанны с Жаном доставалось, вот только жалеть его мы с вами не станем! Как и находящихся в глубоком шоке паршивых бесенят матушки Ахинеи.

Итак, талисманная атака на сестер провалилась с треском, о чем Жанна поспешила в тот же день доложить матушке Ахинее.

– Да ладно тебе расстраиваться, у меня этих талисманов зависти в месяц по дюжине уходит! – утешила ее мать Ахинея. Жанна быстренько прикинула, сколько же зарабатывает в месяц на талисманах мать Ахинеюшка? Подсчитала и решила, что после того, как она получит деньги Мишина и откроет первый в России лицей для будущих ведьм, она непременно изучит искусство изготовления зловредных талисманов и станет немножко ими подрабатывать.

– А я тебе помогу! – одобрил ее мысленное решение Жан. Одобрил тоже мысленно, чтобы мать Ахинея не услышала: такая вот у Жанны с Жаном была духовная связь. – И первым мы в такой орешек для пробы засунем Михрютку!

– А почему не сработал талисман? – спросила Жанна уже не столько с огорчением, сколько с профессиональным интересом.

– Да потому, что в сердцах твоих девчонок слишком много благодати. Чтобы искушения из-под подушки проникли в их сердце и как следует там зацепились, сердце должно быть по возможности чистым.

– Как это понять – чистым? – удивилась Жанна. – Зачем для колдовства чистое сердце?

– Очень просто. Сердце должно быть очищенным от любви, добра и главное – этой их Божьей благодати![8] Фу, не люблю я такие слова произносить, от них у меня в горле мельтусит и в печенках тенькает.

– Чего-чего?

– Причащаются твои девчонки чересчур часто и молятся слишком много, вот чего! Но мы с этим справимся. Для этого надо их изнутри отравить! Ты говорила, у девчонок есть святая вода?

– Есть. Весь дом ею протравили!