Юлианна, или Игра в «дочки-мачехи»

Как только покончено было со шторами, последовало новое поручение:

– Александра, у вас ведь немного работы, пока девочки в лицее. Не могли бы вы в это время почистить все картины в доме специальным средством? Купите его в магазине хозяйственных товаров и займитесь этим.

– Хорошо, Жанна, я займусь картинами.

Заметим мимоходом, что деньги на химчистку и на чистящее средство для картин Жанна Александре выдать «позабыла». Нет, это делалось не из экономии! Жанна проверяла Александру.

– Ты не слишком перегибаешь палку с гувернанткой, хозяюшка? – спросил ее как-то Жан.

– Еще как перегибаю, Жанчик! И делаю я это совершенно сознательно.

– Уж не ревнуешь ли ты к ней Мишина?

– Ну вот еще глупости какие! Кому придет в голову сравнивать меня и ее? Нет, Жан, я ее просто испытываю. Подчинится, снесет все унижения – можно будет оставить ее в доме, начнет артачиться – гнать без разговоров! Причем гнать, пока Мишин в отъезде. Потому что потом, сразу после свадьбы, я намерена всерьез приняться за девчонок. В общем, я хочу заранее устранить все возможные помехи.

– Смотри, не проколись с нею!

– А ты что, знаешь про нее что-нибудь… такое?

– Что я могу про нее знать? Она ведь не наша, я к ней в душу заглянуть не могу!

– А вот я могу! Мы, женщины, все в общем-то одинаковые, Жанчик, – философствовала Жанна. – У каждой свой расчет и свой подход, но цель у всех одна – получше устроиться в этой жизни и прожить ее в свое удовольствие. Поэтому я и проверяю, нельзя ли Александру на нашу сторону перетащить? Она ведь дерзкая и упрямая, значит, есть за что зацепиться. Хотя мне ее дерзость как-то подозрительна.

– Что значит «подозрительная дерзость»?

– Да то, Жанчик, что дерзость эта не столько от гордыни, сколько от любви к моим будущим падчерицам. Ты заметил, как она их всегда перед отцом выгораживает?

– Заметил, конечно, и думаю, что она это делает по расчету.

– По какому такому расчету? На что она может рассчитывать?

– Она хочет, чтобы и Юлианны, когда придет время, за нее перед отцом заступились.

– А я вот подозреваю, что она, мерзавка, по любви это делает!

– Помилуй, Жанна! Неужели ты, духовно опытная женщина, веришь в какую-то бескорыстную любовь между людьми? Ей же Мишин деньги за ее любовь к дочерям платит, и немалые!

– Так-то оно так… Надо будет о ней с Агой поговорить.

– Поговори, хозяюшка. Ага плохого не посоветует. – На языке беса это означало, что Агафья Тихоновна по самой своей природе не может дать совет, который послужит добру, миру или любви между людьми.

При Юлианнах и Александре Агафья Тихоновна в доме уже не гостила по несколько дней, но на пару часиков заезжала часто и охотно. Они с хозяйкой обсуждали текущие проблемы Жанны, сидя в гостиной у камина, потягивая коньячок и закусывая конфетами, в тепле, комфорте и уюте.

Как-то, желая не только поэксплуатировать, но и унизить Александру, Жанна велела ей, отвезя девочек в лицей на Каменный остров, заехать в ателье к модной портнихе мадам де Забилье – узнать, получила ли та из-за границы материал на новое платье для Жанны, и если получила, то привезти на Вязовую образец ткани.

Александра нашла скромную вывеску – голубые буквы на белом фоне – «Салон мадам де Забилье». Ей пришлось подождать, ателье было еще закрыто, но в конце концов портниха, молодая и подчеркнуто элегантная, все же явилась.

– Вы ко мне? – с легким недоумением в голосе спросила она Александру, когда та подошла за нею к дверям ателье.

– Я от госпожи Жанны Рачок. Она послала меня за образцом ткани для ее нового платья.

– А, понятно. Ну, проходите. Как раз вчера пришла посылка… из Парижа. – Александре было абсолютно все равно, из Парижа или из Гонконга получит Жанна материал на платье, но заминку мадам де Забилье она невольно отметила и подумала: «Все-таки скорее Гонконг, чем Париж!»