ЮлиАнна

Помню тот день, как сейчас. Был четверг. Я жутко опаздывала, а мы только-только вышли из дома. Она шла неторопливо, а я постоянно хмурилась и волновалась, что опоздаю. Мы почти вышли к дороге, и тут у нее возникло желание меня сфотографировать. Я сказала, что не хочу, что опаздываю, к тому же целый день впереди. Уйма времени для фото. И опять я потерпела поражение. Она накинулась на меня, тяжёлой рукой дернула за плечо и разоралась на всю улицу, унижая: «что за девка несносная?! Неужели так сложно просто сфотографироваться?! Опять настроение испортила своими выкрутасами!»

«Выкрутасами» в ее понимании являлись моменты, когда я вежливо говорила, что не хочу делать то или иное, или отказывалась от чего-то.

Мне сейчас двадцать семь – на десять лет старше, чем на фото. В семнадцать лет я понятия не имела, что она не права. Я сгорала в тот момент от стыда и вины: мамаша устроила очередную демонстрацию, привлекая соседей. У меня и в мыслях не было противостоять ей. Я вынуждено встала посреди дороги и, опустив голову, глядела в землю, пока она довольно щёлкала фотоаппаратом…

Желание идти на линейку полностью пропало. Я стояла, буквально, пришибленная, с невыраженной злостью на лице, смешанной с дикой болью, накопленной за всю недолгую жизнь, от варварского к себе отношения. И ни права голоса: расстрел. И как меня не разорвало на части от годами невыраженного гнева! Когда по телевизору показывают страшные истории, где дочь придушила, или сын зарезал мать, жутковато звучит, но я понимаю этих ребят. Просто так ничего не бывает, а ненависть – это не тяжкий грех, а нечто накопленное, что затыкали изо дня в день в течение многих лет, выращивая палача или маньяка у себя под носом, ведь когда-то наступит срыв. Мой же срыв наступал внутри: я вредила себе…

Но в чем была особая грусть: ни у кого из окружения и в мыслях не возникало, что я страдала. Она «мать-героиня, молись на неё»!

Чувствовала ли я себя человеком? Нет. Я – ее лишняя конечность или орган, с которым она делала все, что заблагорассудится. Но все окружение, включая отца, дружно вещали: «мама любит тебя!», «всем бы такую маму!», «мать, как может, так и любит!», «твоя мама святая!», «нахалка, не стыдно тебе, зачем маму огорчаешь?!»