Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги

Дружески принимая сестру Иустину-Екатерину (Данзас) в своем доме в Кламаре, под Парижем, Николай Бердяев высоко оценил ее богословскую эрудицию и дерзновение, но не протянул руку поддержки в ее проекте сближения православных и католиков в противостоянии марксистскому безбожию и гитлеровскому нацизму. Однако Бердяев верил в некую глубинную народную духовность, сконструированную членами религиозно-философских обществ, выразившуюся в московском православии, которое «тянется из века в век к какому-то странному, самозатменному величию, подстегивая, а то и конструируя себя невежеством, серостью, воспламеняясь в жутком промежутке между верой и психозом истинности»[23].

Бердяев усмотрел в книгах Юлии Николаевны «неприятный тон высокомерного презрения. Слишком часто в петровский период таково было отношение русских бар, приобщившихся к западной цивилизации, к русскому народу. Укорененная в католичестве, г-жа Данзас обладает большой самоуверенностью, успокоенностью и благополучием. Этого нет у самих западных католиков, которые, несмотря на оптимизм официальной томистской теологии, принуждены чувствовать трагизм положения и не могут уже пребывать в покое»[24]. Какое трагическое непонимание души женщины, «все существо которой до последнего вздоха было пронизано непримиримостью с тем, что творится в России. Она углубленно изучала церковную историю, стремясь в ней найти объяснение безумной податливости русской души насилию, ее поразительной подверженности автократии и непризнанию достоинства личности»[25].

Двух монахинь – Иустину-Екатерину Данзас и Марию Скобцову – по праву можно назвать совестью России.

Владимир Кейдан

II. ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСТВА В РОССИИ

Русский религиозный национализм