Юлиус Эвола, Рене Генон и христианство

Переходная роль христианства — между Кали — югой нынешнего цикла и новым инаугурационным раем другой Манвантары — объясняет характер его синтетической традиции, «синтез, объединивший всё». В доктринальной области, экзотеризация, имеющая непосредственное отношение к условиям цикла, не мешает христианству поддерживать контакт с изначальной и универсальной Традицией посредством эзотерической доктрины. В оперативной и экспериментальной области инициации остаются открытые врата как для гностического пути (монашеский, чисто созерцательный аскетизм), так и для героического (воинское интеграционное рыцарство с духовными принципами, сублимировавшими женское начало и концепцию платонической любви), а также синтеза двух путей (тамплиерство, Ордена воинов — аскетов и другие формы рыцарства). Всё это предназначалось для мужской элиты, не утратившей чувство трансцендентности. Массе других мужчин, в качестве барьера против материалистического искушения, христианство предлагало вдохновение веры, опору ритуалов и этический путь профилактического брака. В политической области оно подтверждало традиционную отличительную двойственность двух могуществ путём установления надзора над временной властью в ответ на каждую дерзкую попытку посягательства на духовную власть, единственную, которая могла наделить «небесным мандатом».

Между тем, сохранив это внутреннее множество путей, каждый из которых соответствовал «многочисленным состояниям человека», — что противоречило иллюзорной идее современных «плюралистов», — христианство могло послужить фундаментом для западной цивилизации и подлинного традиционного общества. Но эзотерическое сознание христианства постепенно «помрачалось», а вслед за ним, и высший смысл, который христианская традиция придавала знанию и действию. Как только было скрыто гностическое измерение, вера и ритуал вошли в диалектическое противопоставление с современным псевдо — интеллектуализмом, «свободным мышлением», что являлось лишь предупредительной маской атеизма. После того, как была забыта традиционная концепция воина как восстановителя необходимого метафизического порядка, «восстановителя руин» и «воина Бога», остался лишь героизм, основанный на материалистической «воле к власти», легко возвратившийся в силу благоприятных условий сложившегося порядка. Как только была утрачена память о высшей супружеской любви (рыцарской любви или «великой духовной тайне», каждодневно переживаемой в свете «метафизики пола»), осталась лишь буржуазная семья, имевшая целью социальные отношения и антигедонистическую профилактику, противостоящую сначала романтической супружеской любви, а затем и супружескому эротизму. Как только исчезла изначальная двойственность двух могуществ, дал о себе знать сепаративный дуализм, породивший нескончаемый конфликт между мирской и религиозной властью.

Описанные нами диалектические оппозиции, характеризуют антитрадиционный этап «упадка Запада», антихристианский этап. Оставался второй этап инволюции, контр — христианский, отражение всеобщей концепции контр — традиции. Экзотерическо — религиозные следы христианской традиции (вера, ритуал, церковная иерархия), которые на предыдущем этапе активно участвовали в диалектическом обсуждении, в нынешнее время почти исчезли. Эта дискуссия, как правило, ограничена борьбой, которая противопоставляет антитрадиционному материализму с его псевдо — духовностью — Традицию. Лучший способ исключить Католическую Церковь из этого обсуждения — это, очевидно, действовать с помощью проникновения разрушительных элементов внутрь её развития, подталкивая к контр — традиции. Реакция фундаменталистов должна рассматриваться с интересом. Однако, примечательно, что она не ограничивается лишь защитой литургии, экзотерической проповеди от «поддержания порядка» до исключительности, что, благодаря нелепости аджорнаменто, принимает форму экуменизма, даже анагогии. Фундаментализм способен избавиться от этих дефектов, не подвергаясь риску быть «традиционным» в «горизонтальном» и социологическом смысле этого термина, и оказаться в диалектическом конфликте с современностью дополнительным звеном в цепи ложных альтернатив.