Юлл

Наступил вечер этого трудного дня, вобравшего в себя столько разнообразных событий. Густой и липкий, словно кисель, туман медленно спускался в глубокое горное ущелье, постепенно поглощая всё вокруг. В этом тумане, словно в студенистой массе, гасли звуки, таяли окружающие предметы. У самого входа в ущелье, расположенного в предгорьях Великих Аннерийских гор, стояло странное сооружение напоминавшее толи огромное перевёрнутое блюдце, толи слегка деформированный диск больших размеров, покоящийся на восьми тонких телескопических опорах. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказывалось, что на самом деле этих опор семь, а восьмая подломилась, из-за чего диск немного накренился и опёрся кромкой на скалу. Сзади из ущелья доносился негромкий шум водопада, вздымающего тучу водяных брызг, неистово пенящихся на огромных, поросших бурыми, длинными словно волосы водяного, валунах. Этот странный диск выпадал из окружающего пейзажа, и никак не вязался с дикой буйной природой ущелья. От этого он казался неестественным и нереальным. Внутри диска, безмятежно развалившись на подстилке из охапки мягких пружинящих листьев, спал молодой юноша. Одежда из плотной ткани защитного цвета, напоминавшая закрытый комбинезон с капюшоном, мягко охватывала его стройное, сильное тело. Длинные шелковистые светлые волосы спящего, схваченные металлическим обручем из серебристого металла, опоясывающим его голову и лоб, разметались, закрывая плечи и часть листьев под головой. Юноша, действительно, был молод, ему было лет шестнадцать – семнадцать, хотя выглядел он немного старше. В правой руке спящий сжимал оружие, называемое кугуот – толстый металлический прут, длиной в локоть, постепенно сужающийся к концу, и доходящий на самом кончике до толщины портновского шила. На толстый конец прута была насажена самодельная, грубо обработанная деревянная рукоять. Под рукоятью был приклёпан второй прут потоньше, согнутый полумесяцем, концы которого были обращены вниз и тоже заострены. Этот прут играл роль своеобразной гарды. На широком потёртом тёмно-коричневом кожаном поясе висел необычный нож, вдетый в эластичное пластиковое кольцо. Лезвие ножа состояло из множества крупных металлических чешуек, напоминавших рыбью чешую. Резать что-либо, или строгать таким ножом невозможно, но, если такой нож попадёт в тело, то вытащить его будет весьма проблематично. Снаружи послышался шум падающих камней, сорвавшихся с горной кручи, несколько мелких камней ударило по поверхности наклонённого диска, отозвавшись приглушённым дробным звуком. Спящий юноша мгновенно проснулся и, словно подброшенный скрытой пружиной, вскочил на ноги, сжимая в правой руке своё самодельное оружие. Вдалеке раздался протяжный крик какой-то крупной птицы, ему отозвался рёв неизвестного животного, и всё вновь стихло. Человек постоял, чутко вслушиваясь несколько минут в наступившую тишину, но не услышал ничего, кроме отдалённого шума водопада. Видимо отсутствие посторонних звуков успокоило юношу, он сел на свою импровизированную подстилку из сухих листьев, пошарил в них и извлёк на свет продолговатую пластиковую красную коробку с чёрными кнопками, большой клавишей и поперечными прорезями в верхней части. Выдвинув из коробки длинный телескопический штырь, сделанный из потёртого в некоторых местах серебристого металла и оканчивающийся небольшим ребристым шариком на конце, он нажал на одну из кнопок, зажал большим пальцем клавишу, и, поднеся коробку к губам, громко произнёс:

– Лед! Лед! Говорит Лингрен. Лед, ответь Лингрену.

– Слушаю тебя, Лингрен, – тихо, на гране слышимости, с шипением и помехами отозвалась коробка.

– Лед, я добрался до ущелья со старым храмом – дисколётом. Как понял меня?

– Тебя плохо слышно, мой мальчик. Это который в ущелье у водопада? Далеко же ты забрался.

– Да, тот самый. Разведчики ещё не вернулись?

– Вернулись, а зачем они тебе?

– Хочу узнать: не встречали ли они в моём районе бейлуунов? Мне бы очень не хотелось на них нарваться.

– Этого никто не сможет тебе сказать Лингрен, ты ушёл слишком далеко от лагеря, разведчики так далеко уже не забираются. Они тоже не горят желанием встретиться с бейлуунами. Может быть, ты всё же передумаешь, и вернёшься? Ты затеял опасное дело, и мне твоя затея не нравится.

– Нет, Лед, извини, но я не могу вернуться, не увидев Эю.

– А, если, её стерегут бейлууны? Ты никогда не был в городе и не знаешь его. Ты пропадёшь там ни за что. И с чего это ты решил, что Эя, вообще, захочет общаться с тобой?

– Всё, Лед, не надо меня уговаривать. Мы с тобой всё это уже не один раз обсудили в лагере. Я не изменю своего решения, даже, если мне предстоит погибнуть, так и не увидев её.