Юми и укротитель кошмаров

Быть может, теперь-то они поверят?

Глава 30

Через час они снова сидели в лапшичной. Художник – за отдельным столом, наблюдая за взволнованной болтовней остальных. Все расспрашивали Юми о ее самочувствии, как будто ответ мог меняться ежесекундно.

На вид она была в полном порядке. По крайней мере, больше не умирала от холода. Ребята предлагали отвести ее в больницу, но Юми настояла, что предпочла бы поесть чего-нибудь теплого в теплом месте.

Поэтому они пришли сюда. Юми принялась уже за вторую миску лапши, острой и горячей, точно кипяток. Художник недоумевал, как она может есть такое не обжигаясь, но у ее народа были странные отношения с жарой.

Художник испытывал крайнюю усталость. Тварь что-то вытянула из него, как и из Юми, но, к счастью, не складывалось ощущение, что навсегда. Усталость была как от недосыпа, но он впервые почувствовал ее, пребывая в форме духа.

Он гадал, почему в лапшичной непривычно много народа. Собрались не только художники. Но не успел он найти ответ, как с улицы ворвался Тодзин и подскочил к остальным. Вся компания в сборе: Масаку и Иззи тоже отпустили с дежурства.

– Бригадир поверил! – выпалил Тодзин. – Особенно после того, как я показал ему, что случилось с площадкой. Соннадзор уже вызвали. Ближайшее отделение – в Дзито, приедут через несколько часов.

– Отлично, – сказала Аканэ (высоким стилем). – Юми, они разберутся. Выследят этот кошмар.

– Прости, – извинился Тодзин, усаживаясь рядом с Аканэ, – что сразу тебе не поверили.

Юми встретилась взглядом с Художником. Стабильному кошмару осталось недолго. Если духи соединили их ради этой задачи, то она выполнена.

– Пока его не изловят, патрулировать будем по трое, – продолжил Тодзин. – И держать язык за зубами.

– Вот это мне не по душе, – пробурчала Масака. – Горожане должны знать, что происходит.

– Тебе просто нравится сообщать людям страшные вещи. – Иззи ткнула ее в руку.

– Ненавижу страшные вещи, – парировала Масака.

– Но ведь ты считаешь кошмары милашками.

– Они могут быть и милашками, – пояснила Масака, – потому что могут быть кем угодно.

– Юми, как ты? – спросила Аканэ.

– Нормально, – тихо ответила Юми. – Я согрелась, мне гораздо лучше.

– Ты храбрая, раз решилась пойти и доказать, что твой брат не обманывает, – сказала Аканэ. – Но это было крайне глупо. Надеюсь, теперь понимаешь?

Юми кивнула.

– Он сбежал? – спросила Иззи. – Когда увидел этот кошмар еще в первый раз? Сбежал в другой город? Вот почему мы его давно не видели, и вот почему он взял «отгул».

– Нет! – пылко возразила Юми. Ее глаза вспыхнули, и Художник улыбнулся, несмотря на усталость. – Мы с ним сегодня виделись. Вы все ошибаетесь на его счет. Очень сильно ошибаетесь.

Художник мысленно поблагодарил ее за заступничество, но заметил, с какими лицами переглянулись ребята. Ей нипочем их не разубедить. Но теперь ему не было так больно. В конце концов, она и его-то не полностью разубедила.

За последние недели, проведенные, пусть и незримо, в компании прежних друзей, он вспомнил, как ему нравилось быть с ними рядом. Осознал, что обида разъела его разум, как плесень разъедает картину, стирая истинные подробности. Описывая Юми характеры ребят, он был к ним немилосерден.

На самом деле они замечательные. Аканэ молодчина – держит их вместе не хуже любого клея. Следит, чтобы никто не чувствовал себя лишним. Забавно, что Тодзин так много говорит о культуризме, но при этом стесняется. А Масака? Ее так и не удалось разгадать. Действительно ли ее привлекает все мрачное, или это лишь видимость?

Ему нравилась даже Иззи с ее… иззистью. Да, пусть они больше не друзья ему. Но он может быть их другом. Втайне. Если сумеет забыть обиды.

Подошла Виньетка и уперла руки в бока.

– А ну выкладывайте, что вы от меня скрываете, – потребовала она.

– Прости, Виньетка, – любезно ответила Аканэ. – Дела художественные. Правила запрещают рассказывать.

– Меня ваши правила не касаются, – парировала Виньетка. – Я не человек. И вообще не совсем живое существо. – Она качнула головой. – Извините за толпу, хоть это и ожидаемо.

– Ожидаемо? – спросил Тодзин.

– Из-за трансляции, – объяснила Виньетка, недоверчиво посмотрев на него. – Высадка на другую планету. Космический корабль. Или вы забыли, что ваш народ вот-вот впервые вступит в контакт с другой цивилизацией? По крайней мере, официально. Хозяйки лапшичных, очевидно, не в счет, даже если у них классные задницы.

Высадка?

Уже сегодня?

Художник повернулся и оглядел толпу через призму новой информации. Люди возбужденно болтали, дожидаясь, когда Виньетка включит хионный приемник, что она и сделала вскоре после того, как отошла от столика ребят. Художник поднялся и уставился на светящиеся линии за стеклом. Приемник располагался высоко на стене, чтобы всем было видно. Хион задрожал, затем сложился в образ начальника экспедиции, сидевшего в командном кресле. Трансляция велась с борта космобуса, подошедшего совсем близко к «звезде».