Юмор начала XX века [сборник]

А собака-то всё чешется! Заяц и Ёж Однажды ёж оступился и упал в реку. Вода в реке была холодная и ёж очень озяб. Хотел ёж на солнце погреться, а погода была пасмурная, солнце было покрыто облаками. Сел ёж на полянку и стал ждать, когда солнце из-за облаков выглянет. Сидит ёж на полянке. С него вода капает. Холодно ему. Вдруг видит — бежит по полянке заяц. — Эй, заяц! — крикнул ёж. — Пойди-ка сюда! Подошёл заяц к ежу и говорит: — Ты чего меня звал? — Вот, — говорит ёж, — я давно хотел с тобой поговорить. Все говорят, что ты трус. Как тебе не стыдно? — Да ты что? — удивился заяц. — Зачем же ты меня обижаешь? — Потому, — сказал ёж, — что ты трус и я хочу научить тебя, как храбрым стать. — Я и без твоей помощи очень храбрый, — сказал заяц. — Я и так ничего не боюсь. — Нет, — сказал ёж, — ты трус, а вот я… ёж вдруг замолчал, открыл рот, закрыл глаза и поднял голову. Заяц посмотрел на ежа и испугался. — Что это с ним? — подумал заяц. — Он, должно быть, сумасшедший! Заяц прыгнул в сторону и спрятался в кусты. А ёж дернул головой и вдруг чихнул: а п ч х и! Потом ёж вытер лапкой нос, открыл глаза, посмотрел и видит: нету зайца. — Вот так штука! — сказал ёж. — Куда же это он пропал? Эй, заяц, где ты? А заяц сидит за кустом и молчит. Ёж собрался домой пойти, но вдруг остановился, закрыл глаза, открыл рот, сначала немного, потом пошире, потом ещё шире и вдруг мотнул головой в сторону и громко чихнул: а п ч х и! — Будьте здоровы! — сказал кто-то около ежа. Ёж открыл глаза и увидел перед собой зайца. — Где ты был? — спросил его ёж. — Как, где был? — сказал заяц. — Нигде не был. Так всё тут и стоял. — Не может быть, — сказал ёж, — я тебя не видел. Я тебя даже крикнул, а ты… Ёж вдруг замолчал, вытянул вперёд свой нос, потом поднял его кверху, потом поднял его ещё выше, потом ещё выше, потом зажмурил глаза, поднял нос ещё выше и вдруг опустил его к самой земле и громко чихнул: а п ч х и! — У меня, кажется, начинается насморк, — сказал ёж, открывая глаза. И вдруг увидел, что заяц опять исчез. Ёж посмотрел кругом и почесал лапкой затылок. — Нет, — сказал ёж. — Этот заяц просто… ап… ап… а п ч х и! — чихнул еж. — Исполнение желаний! — сказал кто-то около ежа. Ёж открыл глаза и увидел зайца. — Да что же это такое? — сказал ёж, пятясь от зайца. — А что? — спросил заяц. — Послушай, — сказал ёж, — ты всё время был тут? — Да, — сказал заяц, — я всё время тут стоял. — Тогда я ничего не понимаю! — сказал ёж. — То ты исчезаешь, то опять… ап… ап… ап… а п ч х и! Ёж осторожно открыл один глаз, но сейчас же закрыл его и открыл другой. Зайца не было. — Он опять исчез! — сказал тихо ёж, открывая оба глаза. — Это не заяц, а просто… ап… ап… ап… а п ч х и! — Будьте здоровы! — сказал заяц над самым ухом ежа. — Караул! Спасите! — закричал ёж, сворачиваясь шариком и выставляя во все стороны свои острые иголки. — Ты чего кричишь? — спросил заяц. — Отстань! — закричал ёж. — Я на тебя смотреть боюсь! Ты всё время исчезаешь! Я ничего не понимаю! Уходи прочь! — Подожди, — сказал заяц, — ты хотел научить меня как храбрым стать. И с этими словами заяц опять прыг в кусты. — Чтобы стать храбрым, — сказал ёж, высовывая мордочку, но вдруг увидел, что заяц опять исчез. — Ай — ай — ай! Опять… апчхи! опять исчез! — закричал ёж и кинулся бежать. Бежит ёж, остановится, чихнёт и дальше бежит. Чихнёт и опять бежит. А заяц выскочил из кустов и давай смеяться. — Ха — ха — ха! — смеётся заяц. — Вот храбрец нашёлся! меня храбрости учить хотел! Ха — ха — ха! Вот какую историю рассказал мне мой знакомый дрозд. Он сам это всё видел. Потому что невдалеке на дереве сидел. * * * Но художник усадил натурщицу на стол и раздвинул её ноги. Девица почти не сопротивлялась и только закрыла лицо руками. Амонова и Страхова сказали, что прежде следовало — бы девицу отвести в ванну и вымыть ей между ног, а то нюхать подобные ароматы просто противно. Девица хотела вскочить, но художник удержал её и просил, не обращая внимания, сидеть так, как он её посадил. Девица, не зная, что ей делать, села обратно. Художник и художницы расселись по своим местам и начали срисовывать натурщицу. Петрова сказала, что натурщица очень соблазнительная женщина, но Страхова и Амонова заявили, что она слишком полна и неприлична. Золотогромов сказал, что это и делает её соблазнительной, но Страхова сказала, что это просто противно, а вовсе не соблазнительно. “Посмотрите, — сказала Страхова. — Фи! Из неё так и льется на скатерть. Чего уж тут соблазнительного, когда я от сюда слышу, как от нее пахнет”. Петрова сказала, что это показывает только её женскую силу. Абельфар покраснела и согласилась. Амонова сказала, что она ничего подобного не видела, что надо дойти до. высшей точки возбуждения и то так не польётся, как у этой девицы. Петрова сказала, что глядя на это, можно и самой возбудиться и что Золотогромов, должно быть, уже возбуждён. Золотогромов сознался, что девица сильно на него действует. Абельфар сидела красная и тяжело дышала. “Однако, воздух в комнате делается невыносимым”! — сказала Страхова. Абельфар ерзала на стуле, потом вскочила и вышла из комнаты. “Вот, — сказала Петрова, — вы видите результат женской соблазнительности. Это действует даже на дам. Абельфар пошла поправится. Чувствую, что и мне скоро придется сделать то же самое”. “Вот, — сказала Амонова, — наше преимущество худеньких женщин. У нас всегда всё в порядке. А вы и Абельфар пышные дамочки и вам приходится много следить за собой”. “Однако, — сказал Золотогромов, — пышность и некоторая нечистоплотность именно и ценится в женщине!” О Пушкине Трудно сказать что ни будь о Пушкине тому, кто ни чего о нём не знает. Пушкин великий поэт. Наполеон менее велик, чем Пушкин. И Бисмарк по сравнению с Пушкиным ничто. И Александры I и II, и