Юмор начала XX века [сборник]

Знаменитый чтец Антон Исакович Ш., то самое историческое лицо, которое выступало в сентябре месяце 1940 года в Литейном Лектории, любило перед своими концертами полежать часок — другой и отдохнуть. Ляжет оно, бывало, на кушет и скажет: "Буду спать", а само не спит. После концертов оно любило поужинать. Вот оно придёт домой, рассядится за столом и говорит своей жене: "А ну, голубушка, состряпай ка мне что ни будь из лапши". И пока жена его стряпает, оно сидит за столом и книгу читает. Жена его хорошенькая, в кружевном передничке, с сумочкой в руках, а в сумочке носовой платочек и ватрушечный медальончик лежат, жена его бегает по комнате, каблучками стучит как бабочка, а оно скромно за столом сидит, ужина дожидается. Всё так складно и прилично. Жена ему что ни будь приятное скажет, а оно головой кивает. А жена порх к буфетику и уже рюмочками там звенит. "Налей ка, душенька, мне рюмочку", — говорит оно. "Смотри, голубчик, не спейся", — говорит ему жена. "Авось, пупочка, не сопьюсь", — говорит оно, опрокидывая рюмочку в рот. А жена грозит ему пальчиком, а сама боком через двери на кухню бежит. Вот в таких приятных тонах весь ужин проходит, а потом они спать закладываются. Ночью, если им мухи не мешают, они спят спокойно, потому что уж очень они люди хорошие!

Помеха

Пронин сказал:

— У вас очень красивые чулки.

Ирина Мазер сказала:

— Вам нравятся мои чулки?

Пронин сказал:

— О, да. Очень. — И схватился за них рукой.

Ирина сказала:

— А почему вам нравятся мои чулки?

Пронин сказал:

— Они очень гладкие.

Ирина подняла свою юбку и сказала:

— А видите, какие они высокие?

Пронин сказал:

— Ой, да, да.

Ирина сказала:

— Но вот тут они уже кончаются. Тут уже идет голая нога.

— Ой, какая нога! — сказал Пронин.

— У меня очень толстые ноги, — сказала Ирина. — А в бедрах я очень широкая.

— Покажите, — сказал Пронин.

— Нельзя, — сказала Ирина, — я без панталон.

Пронин опустился перед ней на колени. Ирина сказала:

— Зачем вы встали на колени?

Пронин поцеловал ее ногу чуть повыше чулка и сказал:

— Вот зачем.

Ирина сказала:

— Зачем вы поднимаете мою юбку еще выше? Я же вам сказала, что я без панталон.

Но Пронин все‑таки поднял ее юбку и сказал:

— Ничего, ничего.

— То есть как же это так, ничего? — сказала Ирина.

Но тут в двери кто‑то постучал. Ирина быстро одернула свою юбку, а Пронин встал с пола и подошел к окну.

— Кто там? — спросила Ирина через двери.

— Откройте дверь, — сказал резкий голос.

Ирина открыла дверь, и в комнату вошел человек в чорном польто и в высоких сапогах. За ним вошли двое военных, низших чинов, с винтовками в руках, и за ними вошел дворник. Низшие чины встали около двери, а человек в чорном польто подошел к Ирине Мазер и сказал:

— Ваша фамилия?

— Мазер, — сказала Ирина.

— Ваша фамилия? — спросил человек в чорном польто, обращаясь к Пронину. Пронин сказал:

— Моя фамилия Пронин.

— У вас оружие есть? — спросил человек в чорном польто.

— Нет, — сказал Пронин.

— Сядьте сюда, — сказал человек в чорном польто, указывая Пронину на стул. Пронин сел.

— А вы, — сказал человек в чорном польто, обращаясь к Ирине, — наденьте ваше польто. Вам придется с нами проехать.

— Зачем? — спросила Ирина. Человек в чорном польто не ответил.

— Мне нужно переодеться, — сказала Ирина.

— Нет, — сказан человек в черном польто.

— Но мне нужно еще кое что на себя надеть. — сказала Ирина.

— Нет, — сказал человек в чорном польто. Ирина молча надела свою шубку.

— Прощайте, — сказала она Пронину.

— Разговоры запрещены, — сказал человек в чорном польто.

— А мне тоже ехать с вами? — спросил Пронин.

— Да, — сказал человек в чорном польто. — Одевайтесь. Пронин встал, снял с вешалки свое польто и шляпу, оделся и сказал:

— Ну, я готов.

— Идемте, — сказал человек в чорном польто. Низшие чины и дворник застучали подметками. Все вышли в корридор.

Человек в чорном польто запер дверь Ирининой комнаты и запечатал ее двумя бурыми печатями.

— Даешь на улицу, — сказал он. И все вышли из квартиры, громко хлопнув наружной дверью.

Перечин сел на кнопку...

Перечин сел на кнопку, и с этого момента его жизнь резко переменилась. Из задумчивого, тихого человека Перечин стал форменным негодяем. Он отпустил себе усы и в дальнейшем подстригал их чрезвычайно не аккуратно, таким образом, один его ус был всегда длиннее другого. Да и росли у него усы как‑то косо. Смотреть на Перечина стало невозможно. К тому же он еще отвратительно подмигивал глазом и дергал щекой. Некоторое время Перечин ограничивался мелкими подлостями: сплетничал, доносил, общитывал трамвайных кондукторов, платя им за проезд самой мелкой медной монетой и всякий раз не додавая двух, а то и трех копеек.

Так, — сказал Ершешен...

— Так, — сказал Ершешен, проснувшись утром несколько ранее обыкновенного.

— Так, — сказал он. — Где мои шашки? Ершешен вылез из кровати и подошёл к столу.

— Вот твои шашки! — сказал чей‑то голос.

— Кто со мной говорит? — крикнул Ершешев.

— Я, — сказал голос.

— Кто ты? — спросил Ершешев.

Как легко человеку запутаться...