Юмор в Интернет-коммуникации: социокультурный аспект

Это высказывание подходит к описанию виртуального мира компьютерной сети едва ли не точнее, чем к описанию мира древнерусской «антикультуры». Более того – оно описывает виртуальность и его пародийные, карнавальные смыслы достаточно адекватно и ёмко.

Говоря об антикультуре, приведём пример «переворачивания отношений», присущий Интернету: в день рождения мэра Москвы Лужкова в сети появился «подарок» юбиляру в виде двойника его официального сайта. Если настоящий сайт назывался luzhkov.ru, то «антисайт» – lujkov.ru: в траслите такая подмена букв возможна. При этом на «антисайте» была любовно подобранная информация о Лужкове в виде карикатур, юмора и компромата[3].

В виде пародийного переосмысления правительственных призывов, в Интернете был предложен свой вариант обращения налоговой службы к народу:

Мы уже не раз обманывали вас. Вы защищали нас осенью 1991-го, мы стреляли в вас осенью 1993-го. Мы развалили вашу страну в 1990-м, обокрали вас в 1992-м, надули с двумя «Волгами» в 1993-м, с помощью МММ-ов раскрутили на бабки в 1994-м, посылали ваших детей на бойню в 1995-м, неплохо «повторничали» в 1996-м, и полностью ограбили в 1998-м. Но у нас опять кончились деньги. Пожалуйста, заплатите налоги…[4]

Для того чтобы объяснить причины очевидного критического пафоса Интернет-сообщества, необходимо более подробно остановится на системе его универсальных норм. Нельзя не признать, что сеть, с одной стороны, предлагает условия для сохранения и формирования групповых ценностей, позволяя единомышленникам объединяться и свободно общаться, дифференцируясь от других групп. Однако, с другой стороны – и процесс этот более интенсивен – глобальность сети, размытость социальных различий постепенно уничтожает границы дифференциации, формируя цельное Интернет-сообщество с универсальными коммуникативными нормами, интересами и ценностными ориентирами, особым жаргоном и специфическим юмором.

В среде групповых норм имеется чёткий и сопротивляющийся изменением центр, своеобразное «жёсткое ядро» с защитным поясом, имеющее определяющее значение для понимания сетевых ценностей. При его осмыслении необходимо обратиться к истокам Интернета, который впервые появился как сеть между компьютерами научных университетских центров, и архитектоника которого базировалась на необходимости выполнения именно научных задач. В подобной ситуации конституирующим центром для норм Интернет-сообщества стал научный этос. Несложно убедиться, что описание норм этого этоса можно считать и описанием основных норм современного

Интернет-общения. В частности, Роберт Мертон предлагает четыре основополагающих характеристики научного этоса: универсализм (в Интернете эта норма подчёркивается общим равенством и оценкой эффективности собеседника вне зависимости от его пола, национальности, социального положения и др.); общность или коммунизм (знание понимается как общее достояние); незаинтересованность (отсутствие меркантильных интересов); организованный скептицизм (в огромном количестве не всегда верифицируемой информации необходимо обнаружить истинную и подвергнуть критике ложную)[5].

Научные нормы с их коммунизмом и скептицизмом нашли в Интернете наиболее адекватное пространство для самовыражения, санкционируя таким образом оппозиционность сетевого сообщества, его постоянное противодействие всяческим ограничением и признание фамильярного равенства всех без исключения коммуникантов вне зависимости от их места в социальной иерархии «офф-лайна». Вспомним также о неформальной стороне научного общения, где большая часть нерелевантной информации проходит по каналам «незримых колледжей», отсеиваясь при помощи фильтров критики и явного или скрытого осмеяния. В современной теории научной коммуникации неформальным формам общения уделяется особое внимание: именно здесь, по разным данным получаются от 70 до 80 процентов информации, необходимой для проведения исследований и разработок: «Кулуарные разговоры имеют огромную ценность – как непосредственную (ценность самого процесса обмена научной информацией), так и более косвенную (такие разговоры поддерживают чувство научного товарищества и способствуют появлению научного энтузиазма)»[6]. При этом в неформальной коммуникации, где роль чувства юмора достаточно высока, учёный, представивший свои идеи всегда «напрашивается на критику, которая, по всей вероятности, и последует, просил он об этом формально или нет, и которая даёт ему возможность проверить идеи»[7]. Ойген Розеншток-Хюсси, в своей работе «Значение юмора для выживания», пишет об этом так: