Юмористическая история династии Романовых

Царь налил себе из графина воды и продолжил:

– Первое. Ты, Морозов, отдохнешь месяц- другой в монастыре. Развеешься там, попьешь хорошего монастырского вина. Потом я тебя назад верну.

– Баб с собой можно взять? – заинтересовался Морозов.

– Возьми. Только по тихому их там чпокай. Второе. Пошлину на соль придется отменить, а взамен им введем такие налоги, чтоб эти мудакам мало не показалось. Детали сами обмозгуете.

– Мы уж обмозгуем, батюшка царь! – зашевелились, потирая руки, бояре во главе с Морозовым.

– Третье, самое главное. Я сегодня в толпе заметил много деревенских. Их там больше половины! Не сидится, понимаешь, этим придуркам в своих деревнях. Решили выпендриться перед моим царским величеством. Так вот вы должны придумать такой закон, чтоб всех этих мудаков из деревни навеки закабалить, чтоб они и пикнуть супротив нас больше не смели! Пущай они как в древнем Риме (я недавно о нем книжку читал) навечно нашими рабами будут!

Речь царя встретило гробовое молчание. Стало слышно, как муха жужжит и скребется по стеклу.

– Ай да царь! Ай да молодец! – прервал тишину радостный вопль Морозова.

– Ура! Ура! Виват! – восторженно подхватили бояре.

– Вот это так на самом деле божья воля! – захлопал в ладоши патриарх. – Еще бы надо статью, чтоб за неуважение к вере, патриарху и его имуществу на костре сжигать к едрене фене!

– Согласен! – кивнул царь. – Вообще пишите закон побольше и позапутанней, чтоб ни один мудак на Земском соборе догадаться не мог, что его в рабство закрепощают. К слову, сам термин «рабство» ни в коем случае не употреблять, назовем это лучше правом. К примеру, земляное право (в том смысле, что все эти мудаки теперь вечно в земле будут копошиться).

– Может, крепостное право? – предложил патриарх Иосиф.

– Отличная мысль! – одобрил царь. – Вот уже что-то вытанцовывается. И принять этот закон надо как можно быстрей, чтоб у этих мудаков времени не было очухаться!

В 1649 Земским собором было спешно принято Уложение. Это было собрание законов, которое включило в себя гражданское, земельное, уголовное, трудовое, процессуальное право.

Однако дьявол, как говорится, скрывался в деталях этого достойного документа. Среди многочисленных статей Уложения были упрятаны нормы, которые совершили переворот в экономической и социальной структуре общества. Если раньше крестьянин, у которого не было долгов перед помещиком, мог свободно переехать на другое место жительство (скажем, купить себе землю или работать на земле другого помещика или поселиться в Москве и стать ремесленником), то отныне он вместе с женой и детьми становился собственностью того помещика, где его застал несчастливый для него 1649 год. В случае, если все-таки крестьянину посчастливилось бежать, государство объявляло бессрочный всероссийский розыск и на беднягу (и его семью) начинал охоту весь государственный аппарат.

Таким образом, революция 1648 была спущена Алексеем Михайловичем в сортир и привела к самым тяжелым последствиям для ее участников (прежде всего вольного крестьянства (а это больше двух третей тогдашнего населения страны), которое было отдано в рабство помещикам).

Вскоре после принятия Уложения о Алексея Михайловича собрался кружок наиболее доверенных лиц, включая патриарха Иосифа и уже вернувшегося из монастыря Морозова.

– Неспокойно мне на душе! – тихо начал царь. –Боюсь, как бы эти мудаки крестьяне не врубились, что мы в Уложении их рабами записали, и по-новому бунтовать не начали! Что церковь по этому поводу думает?

– Во-первых от своего имени и от имени всей своей паствы разрешите поблагодарить вас, ваше величество, за статью о богохульстве в Соборном уложении, по которой теперь, наконец-то, подлежат сожжению на костре все оскорбившие словами мать нашу церковь и нас, ее пастырей! – поклонился патриарх Иосиф. – Особое восхищение вызывает то, что на костре теперь сжигаются не только провинившееся перед церковью, но и все неверующие или верующие непонятно во что! Разрешите, дорогой мой царь, по этому поводу почитать стихи моего собственного сочинения.

Пред тобой я стою убогий!

Государь всей Руси великий!

Ты поставлен Господом богом!

Вразумить народ наш дикий!

Жги их царь! До боли, до крика!

Бог и я спасибо лишь скажем!

Коли ты, наш любимый владыка,

Сожжешь всех неверующих разом!

И тогда в этот день победы,

Когда мы их схороним в сортире!

От России отступят все беды!

Ты же, царь, станешь круче всех в мире!

– Дай я тебя поцелую, Алексей Михайлович, самый любимый мой человек! – бросился обниматься расчувствовавшийся патриарх.

– Я тебя тоже очень люблю. Ты только меня не задуши! – смущенно освободился из его объятий Алексей Михайлович. – Так все-таки что нам делать, чтоб эти мудаки крестьяне не взбунтовались?

– Что касается этого вопроса. – сел на свое место патриарх. – То я твердо убежден, что бог давно мечтал о закабалении нашего российского крестьянства и передачу его в рабство помещику. В этом плане мои ребята будут читать проповеди, что, я надеюсь, образумит чернь!