Юная шаманка Пом

Иран не могла бросить Сону, который невольно оказался в центре внимания. Она тянула его за собой, но он продолжал несуразно пританцовывать.

Вдруг она заметила, что сквозь толпу зевак к ним пробирается Сонби. Он схватил брата за воротник и закричал:

– Сколько раз я тебе говорил не мешать никому? Если не доходит, будешь дома сидеть! Что ты тут делаешь? Я уже несколько часов тебя ищу…

Тут он встретился взглядом с Иран и отпустил брата. Они неловко обменялись приветствиями.

– Сону, давай руку. Пойдем за мороженым, – сказала она.

Тот расстроился, но последовал за ней.

Втроем они отошли от магазина и остановились у светофора. По дороге она то и дело бросала взгляд на Сонби из-под козырька бейсболки.

«Что с нами стало…» – подумала она.

Раньше Сонби и Иран очень дружили, хотя она и была старше на два года. С первого класса о них говорили – не разлей вода. У них было много общего: оба росли без мамы, у их братьев были особенности развития. В начальной школе они каждый день собирались и играли вчетвером – в такие дни они не обращали внимания на сочувственные взгляды взрослых и жалость окружающих. Но со временем отношения между друзьями стали прохладными.

Они прошли три перекрестка, поднялись на холм и остановились у маленькой детской площадки. Здесь было пусто: детей теперь не заинтересуешь горкой и качелями. Иран купила мороженое и машинку.

Пока она ходила в магазин, Сону играл на площадке. Он все так же любил скатывать машинки с горки.

– А здесь ничего не изменилось, – сказала Иран.

– Угу, – ответил Сонби.

Сидя на качелях, они ели мороженое.

– Как там твой папа поживает? – спросила Иран.

– Как обычно, ерундой мается.

– Как же было весело, когда мы встречались все вместе. Он очень умный, и чувство юмора у него замечательное. Я всегда тебе завидовала, думала, как же интересно вам живется.

Сонби удрученно покачал головой:

– Уверен, ты единственная, кто мне завидует. Вот твой папа – настоящий мужчина. Ой, прости…

Иран сделала вид, что ничего не произошло.

– Прости, что не пришел на похороны. Твой папа всегда покупал нам какие-нибудь лакомства. А я даже не пришел… – сказал Сонби.

– За что извиняться? Откуда ты мог знать? Я никому не говорила. Слышала, твой папа отправил нам деньги на поминки. Поблагодари его от меня.

– Думал, что отец совсем не приспособлен к жизни, а он, оказывается, знает, как вести себя в подобных ситуациях.

– Зачем ты так говоришь? – удивилась Иран. – У него доброе сердце.

– А толку от этого? Он неудачник, – цинично ответил Сонби.

Иран уставилась на него в недоумении. «Что ты знаешь о жизни? У тебя есть возможность разговаривать с близкими, обнимать их, целовать. Они живы. Когда поймешь, как это ценно, будет уже поздно».

– М-да, называешь отца неудачником… До чего докатился, – съязвила Иран. – Не понимаю, чего тебе не хватает. Ты же лучший ученик в классе.

Сонби не ответил. Видимо, сказать ему было нечего.

– Ты встречаешься с Пом? – вдруг спросила Иран.

– Что? О чем ты?

– Тебя с ней все время видят вместе. Вас даже называют «парочка под пальмочкой».

На самом деле Иран постоянно наблюдала за Пом. Ей не нравилось, что та вьется вокруг Сонби. К тому же она не могла забыть произошедшее на крыше. Все началось после того, как она назвала Пом сумасшедшей. Иран с детства научилась давать отпор всем, кто пытался высмеивать ее брата.

«Больной всегда узнает больного», – сказала тогда Пом.

После этих слов Иран на эмоциях залепила ей пощечину. Она знала, что поступила неправильно, но извиняться не собиралась. Когда Иран хотела уйти с крыши, она услышала голоса папы и брата. Они звучали так четко, что она простояла на крыше до самого заката.

«Откуда взялась эта Пом? А потом голоса…» Иран попыталась вспомнить, как выглядит шаманка, но потом бросила это дело и стала подначивать Сонби:

– Парочка под пальмочкой, вот такое вам прозвище придумали. Слушай, вообще-то, ты мне предложение сделал, еще тогда, в младших классах. И куда подевался тот принципиальный Сонби?

– Да все не так. Меня учительница Сон попросила помочь Пом адаптироваться в школе. А насчет предложения… Тогда я не понимал, что наша семья слишком бедная…

Видно было, что Сонби в напряжении. Иран всегда считала его ребенком, несмотря на его выдающие успехи в учебе, – слишком много эмоций и обид. «Какой же он милый, когда злится. Пусть еще понервничает», – подумала Иран и сказала:

– Помнишь, что было в пятом классе? Что ты сказал мне здесь на площадке, когда делал предложение? Ты спросил – какова вероятность того, что у нас родится инвалид? Но тогда это было неважно.

Сонби перестал раскачиваться и озадаченно произнес:

– Нет, не может быть. Не верю.

– Но это правда.

Сонби не скрывал удивления и поспешил извиниться:

– Я не помню такого, но верю тебе. Память психологически травмированных людей избирательна. Прости меня за эти ужасные слова. Наверное, я был не в себе.