Юнга (СИ)

Не будь Сатору в «сфере», приклад непременно размозжил бы ему голову, а так он в последний момент вывернулся, и удар пришелся по плечу. Другому человеку это стоило бы оторванной конечности, но японец сумел отделаться раздробленной ключицей. Пока капитан делал новый богатырский замах, Асано успел, подхватив здоровой рукой выпавший меч и превозмогая дикую боль, отступить на заранее подготовленные позиции. В смысле, удрать. Следом за ним побежали и его солдаты, как будто кто-то вынул у них скрепляющий стержень. Не думая больше ни о чести, ни об императоре, они покатились вниз по склону, оставив на милость победителей своих раненых.

Впрочем, в милосердии их враги замечены не были, и первым делом открыли по убегавшим не слишком точный, но очень плотный огонь.

— Боцман, ко мне! — скомандовал тем временем невозмутимый Зимин. — Доложить о потерях.

— Тут это, кэп, — помявшись, сообщил бледный как смерть Васенька. — Убило Горыныча!

— Что?!

— Японцы его гранатами закидали, когда он за пулемет встал. Посекло всего. Уже и не дышит.

— Господи, упокой души новопреставленных рабов твоих, — перекрестился приватир, после чего вытащил из-за пазухи портсигар и машинально сунул в рот сигарету.

— Убито трое, включая боцмана, — пересчитал тем временем уцелевших вахтенный офицер. — Раненых шестеро, двое тяжелых. Если помощь задержится — не спасем! Два пулемета разбито. Патронов на полчаса боя, гранат нет.

— Прикурить есть?

— Что?

— Я говорю, огоньку не найдется? Зажигалку где-то потерял, чтоб ее…

Сообразивший в чем дело Акинфеев достал из кармана комбинезона коробок и, запалив спичку, подал ее в ладонях командиру.

— Значит так, — судорожно затянувшись, продолжил Зимин. — Японских раненых добить, наших перевязать. Оружие собрать. Проверить подсумки японцев, может, что дельного найдете. Убитых и тяжелораненых вытащите на воздух.

— Есть!

— Катаев, где?

— Здесь я, — немного растерянно отозвался радист.

— Головка от патефона! Слушать эфир, по получении радиограмм доложить.

— Так разбило же рацию…

— И в боте тоже?

— Не знаю…

— Так проверь, олух царя небесного!

Троих погибших членов экипажа «Бурана» вытащили на открытую площадку и уложили на уцелевшие плащ-палатки. У первого оказалась простреляна голова, второй получил множественные ранения грудной клетки, но третий — Горыня — не имел видимых повреждений, если не считать нескольких кровоподтеков и ссадин, полученных ранее.

— Иди-ка сюда, малек, — подозвал Вахрамеева Зимин.

— Слушаюсь, — устало отозвался подбежавший к нему Март.

— Посмотри через «сферу», что видишь?

— Но я…

— Не придуривайся, не люблю. У тебя в бою аура светилась, как елка на новогоднем балу. Что видишь?

— Даже не знаю, дыхание вроде остановилось.

— Не туда смотришь, молодой. Видишь, кровопотери нет, повреждений жизненно важных органов тоже не видно. Разве что сердце не бьется…

— Вы думаете…

— Не знаю. Нас, конечно, в корпусе учили целительству, но больше по верхам. Так, первую помощь оказать, кровь до прихода медиков унять и прочее… Но кое-что и я умею. Уж коли душа нашего Горыныча так цепляется за грешное тело, то почему бы ей не помочь?

— Что нужно делать?

— Почти ничего. Я попытаюсь сердце запустить, а ты вливай в меня силу, сколько можешь.

— Думаете, поможет?

— Хуже уже точно не будет, так что кончай балаболить и приступай!

— Но я не умею!

— А вот это зря. Ладно. Слушай сюда. Все просто. Держи меня за плечо рукой и представь, будто хочешь согреть: влить тепло своего тела. Давай, должно получиться!

Контакт удалось установить удивительно легко. Стоило Марту дотронуться до командира и скользнуть в «сферу», он увидел, как стремительно темнеет от накапливаемой силы его аура, а потом словно молния сверкнула, на долю мгновения заполнив пространство своим чистым сиянием.

— Давай еще раз! — скрипнул зубами побледневший Зимин. И переставший опасаться стажер влил от всей души, щедро делясь нерастраченной молодой энергией со старшим товарищем. На этот раз сверкнуло так, что в воздухе запахло озоном, а у самого Вахрамеева встали дыбом волосы.

— Есть! — обессиленно выдохнул командир и дрожащей рукой вытер пот со лба. — Получилось! Дышит! Метод, конечно, топорный, но главное — результат. Теперь свистни фельдшера, пусть укроет нашего боцмана и раны обработает. А то мало ли. Обидно будет…

— Ничего себе, — только и смог выдавить из себя Март, увидев, как оживает еще несколько секунд назад определенно мертвый человек, и как по жилам его заструилась кровь.

— Только сам такое не делай, — счел своим долгом предупредить капитан.

— Почему?

— У тебя сил, как у дурака махорки. Выжжешь мозги человеку и не заметишь. Тут аккуратнее надо. Точечно. Ну, где там фельдшера черти носят?

— Здесь я, — пробурчал в ответ приватир, на подсумке которого был прилеплен красный крест, и добавил назидательно, — помогать нужно тем, кого можно спасти!

— Поговори мне, — беззлобно ругнулся Зимин. — Лучше Горыню осмотри.

— Ты глянь, живой, — искренне удивился эскулап, оказывая помощь воскресшему из мертвых боцману.