Юнги. Игра всерьез

«Спецы» направлялись в островной лагерь на целых сорок дней. Димка Майдан сунулся было в рулевую рубку, но обнаружил поперек трапа цепочку с надписью: «Пассажирам вход строго воспрещен». Конечно, цепочка не препятствие. Через нее запросто можно перелезть. Но из рубки могли прогнать, заклеймив обидным словом «пассажир». Поэтому Майдан предпочел не рисковать. Дверь в машинное отделение, наоборот, оказалась распахнутой. Там со свистом метались огромные мотыли. Человек в засаленном комбинезоне, ловко уклоняясь от пляшущего железа, подливал в подшипники густую коричневую жижу. Димка заглянул в машину и понял, что цепочка здесь и не требовалась. Кто же рискнет переступить порог, когда отовсюду брызжет горячее масло?

Поскольку больше смотреть было не на что, Майдан вернулся в кубрик, точнее, в салон третьего класса, где расположился его взвод. Мымрин, как всегда, завтракал. На этот раз в пергаментном пакете были не бутерброды, а вареные куры.

Гриша оторвал мясистую ляжку и с аппетитом обсасывал косточку.

– Гриша, что же ты не угощаешь? – удивился Бархатов. На правах лучшего друга он мог себе позволить такой упрек.

Мымрин нехотя оторвал ему крылышко, но потом передумал.

– Понимаешь, если я тебе дам, надо будет угостить того, другого, третьего. А куриц всего только три, и никто не получит полного удовольствия.

– Почему не получит? – покраснел Лека, прекрасно сознавая, что спрашивать глупо. Но ничего другого он выдумать не мог.

– Слишком маленькая будет порция, – невозмутимо объяснил Мымрин и сам стал обгладывать крылышко.

– Железная логика, – усмехнулся Антон Донченко.

– Скорее куриная, – возразил Тырва.

Ребята заржали, а Лека молча пересел на другую скамейку.

– Чего там, – сказал Гена Ковров. – Сейчас Зубарик сожрет весь птичник на глазах у изумленной публики.

– Зачем сразу? – снисходительно удивился Мымрин. – Но только матушка на весь взвод и не рассчитывала.

– Заткнись своими курицами, жадюга, – оборвал Мымрина Лека Бархатов.

– Просто кулак, – поддержал его Антон Донченко. – Даже говорить противно.

– Послушай, Лека, – засмеялся Куржак, – есть возможность отличиться. Как будто твой отец уничтожал кулаков как класс.

– Басмачей, – поправил Бархатов.

– Один черт, мироеды, – балагурил Жорка. – Всем известно, что мелкая собственность ежечасно рождает кулаков. Этого типа следует раскулачить…

– Только попробуй, – ощетинился «мироед».

Но пробовать никто не стал, потому что в салоне вдруг появился незнакомый парень и скомандовал Тырве как старому знакомому:

– Айда в буфет. Там есть пралине и лимонад.

– Что это за тип? – спросил Аркашка у Димы Майдана. Димка всегда все знал.

– Новенький, Петька Шлыков, – информировал Майдан. – Его в прошлом году не приняли. В табеле были сплошные «посы». Теперь подтянулся и назначен в наш взвод. Да ты его должен помнить. Он на приемной комиссии хвалился письмом наркому обороны и показывал нам ответ.

Теперь и Гасилов узнал Райкиного приятеля, который обиделся на Тырву за то, что сам не прошел по конкурсу.

Все ребята, кроме Димки, побежали в буфет за фруктовой водой и дешевыми вафельными тортами, облитыми соевым шоколадом. В буфет пришел даже Мымрин. Тырва посмотрел на птицевладельца, и тут ему в голову пришла великолепная идея.

– Шапку по кругу, – распорядился помощник командира взвода. – Куржак покупает на всех.

Димка Майдан от угощения отказался, заявив, что он не голоден.

– Брось, Дмитрий, – твердо возразил Тырва. – Среди нас чужих нет. Садись и ты, Мымрин.

Зубарик отрицательно качнул головой. Он понял, зачем помощник командира взвода затеял складчину, и купил себе лимонаду отдельно. Но и такая предусмотрительность не обеспечила Мымрину сохранности домашней снеди. Вечером, когда пароход миновал Шлиссельбург, он вновь решил полакомиться курятиной и обнаружил в своем пакете лишь аккуратно обглоданные косточки.

– Где мои курицы? – охнул Зубарик.

Он в ярости дернул за вощеную бумагу, рассыпав объедки по палубе.

– Зачем мусоришь? – нахмурился Тырва. – Подбери!

– Товарищ помощник командира взвода, – официально обратился Мымрин. – Меня обокрали.

– Просто экспроприация, – засмеялся Куржак. – Тебя освободили от мелкой собственности. Значит, стал пролетарием, которому нечего терять… кроме куриных костей.

– Ты вообще большой специалист по мослам, – заметил Майдан, явно намекая на то, что Жорке не выдали морской формы и едва не исключили из спецшколы за двойку на контрольной работе по анатомии.

– Это дело прошлое, – поперхнулся Куржак.

– Короче, кто слямзил курятину? – спросил Тырва, внимательно оглядев одноклассников. – Если считать это за шутку, то не остроумно.

Все смотрели на Раймонда широко открытыми правдивыми глазами. Только один Бархатов иронически усмехался, будто заранее знал, что все так и произойдет. Но на Леку никто не подумал. А Жорка на глазах у всех съел огромные куски торта. У него оказалось убедительнейшее алиби.

– Чего там, – потребовал Гена Ковров, – сознавайтесь, кто лишил Зубарика полного удовольствия?

– Я этого так не оставлю, – хныкал пострадавший. – Вот пойду и доложу командиру взвода товарищу Святогорову.