Юнгианский анализ волшебных сказок. Сказание и иносказание

На этот раз диск превратился в медленно вращавшийся земной шар, который сначала я наблюдал издали. Он медленно приближался, в то время как я парил где-то над Африкой. Внизу лежал утренний туман, был солнечный день и передо мной снова был широкий лес. Я лежал в поле, уткнувшись носом в землю и разглядывал большого золотого жука. Тот пришел в движение, и я отправился за ним. Он привел меня к огромной пещере, вход в которую был закрыт каменными плитами. Когда я приблизился, они отошли в сторону. Я вошел и нашел там великих персонажей римской истории, собравшихся на банкет. Один мужчина предложил мне золотой бокал с красным вином. Потом пещера обрушилась. Я снова был в поле и пахал. В плуг был впряжен удивительно красивый бык. После этого я сеял пшеничные зерна. Наконец мы с быком пришли к реке и оба из нее пили.

У пациента, очень рафинированного человека средних лет, речь здесь шла о проблеме его продуктивной дееспособности. Стеклянный диск, найденный им в сновидении и вызвавший медитативный процесс, напоминает о функции стеклянного шарика в индийской сказке «Crystal-gazing», который в качестве «янтры» используется для того, чтобы сделать видимыми бессознательные содержания. Похожее сновидение, в котором этой цели служит драгоценный камень, сообщает С. A. Meier^[108]. Стекло напоминает о сказочном зеркале, в котором можно увидеть весь мир, символ, с которым мы встречались в первой из рассмотренных в этой книге сказок.

Затем возникают два потока образов, которые содержат вполне сказочные события. В первом из них пациент перенесен летающей змеей в монастырь, что, однако, ему явно не по вкусу, и он прерывает эту медитацию. Символ змеи также известен нам из первой сказки в качестве олицетворения глубокой инстинктивной силы. Здесь к нему прибавляется мотив полета, который также известен нам из сказки. В арабском цикле сказок «История о носильщике и трех дамах»^[109] в четвертой истории змея переносит героиню домой с уединенного острова, на который она выброшена кораблекрушением. Змея — это благодетельное демоническое существо, которое оказывается благодарным за оказанную прежде услугу. В медитации летающая змея соответствует сильному выбросу психической энергии в сторону интроверсии, которую означает монастырь как место, используемое в качестве символа полной отстраненности от внешнего мира и концентрации на внутреннем. Можно придерживаться разных мнений относительно того, является ли правильным решение пациента отказаться от этого предлагаемого бессознательным направления. Какой выбрать путь, должен решить сам пациент. Здесь очевидно, что он опасается усиления отчуждения от мира. Тибет очень далек от нас, и безучастность буддийской мистики по отношению к сансаре (миру явлений) обычно чужда западному человеку. Вероятно, для пациента предпочтительнее попытка присоединения (AnschluB) к «первообразам» собственной культуры, что и происходит во второй медитации. Фауст также вынужден был прервать свою связь с духом земли, потому что она превышала его возможность постижения. Слишком великие видения часто приводят к психической инфляции, которая, с другой стороны, сопровождается полной безответственностью, хорошим примером чему является святой Николай фон Флюе (Nikolaus von Flue), позволивший своей жене и детям впасть в полную нищету^[110].

Итак, во второй медитации пациент уткнулся носом в землю, в чем можно видеть точную противоположность небесному полету змеи. Здесь он сначала видит золотого жука, который, очевидно, представляет собой ведущий инстинкт и соответствует сказочному мотиву животного-помощника. Он приводит его к пещере, закрытой каменными плитами, которая при приближении открывается, что тоже является обычным сказочным мотивом.

X. фон Байт цитирует рассказ Паулуса Дья конуса (Раulus Diaconus), согласно которому король франков Гунтрам (умер в 1593 г.), устав на охоте, уселся отдохнуть под деревом. Он положил голову на колени своему спутнику, своему верному слуге. Вдруг тот увидел, как изо рта короля показалось животное, похожее на змею, направилось к источнику и напрасно старалось переправиться через вытекавший из него ручей. Тогда он вынул из ножен свой меч и положил так, чтобы животное могло по нему проползти. На другой стороне ручья оно скрылось в горной пещере, а потом с помощью меча вернулось назад и вновь заползло в рот королю. Проснувшись, тот рассказал своему спутнику, что ему приснилось, будто он переправился через реку по железному мосту, проник внутрь горы и увидел там кучу золота. Тут верный слуга рассказал королю о том, что он видел, а когда они вместе добрались до того места, куда вползала змея, то нашли бесчисленные сокровища^[111]. Очевидно, что здесь животное представляло персонификацию одной из частей психики короля.