Юник

Со мною все сегодня говорит
На языке принципиально новом.
Он, будучи надежно зашифрован,
Стал для меня умышленно открыт.

Смотрю вперёд, а взгляд уходит сквозь

Стекло, и дом, и небо городское,
Какое-то наземное такое,
Как транспорт, или осень, или гвоздь.

Наверное, виною откровенье

Или вино. В невинном феврале
Виновников искать ни на игле,
Ни чистыми не стоит. Заблужденье.

Божественное видится вблизи.

Не дальше зазеркаленного глаза.
Глаза мои – расколотая ваза.
Осколки – как «секретики» в грязи.

Держать ответ пока не хватит сил.

На новом языке не так уж просто
На линии, которая серьёзней
И горячей физических светил.

«Нет хороших стихов…»

Нет хороших стихов. И уходят сквозь дремлющий город
Все мои города. Далеко. Неизвестно куда.

Я такая же, как… Между Каином и Квазимодо.

Как расстроенный пульс, как висят в голубях провода.

Я всегда без тебя. Без ответа, как шепот больного.

Чей-то брошенный шарф, чья-то карточка с грязным углом.

Не имея конца, не имею отца никакого.

Только грубая речь. Только холодом дышащий дом.

Это ночь говорит. В ней одной одиночество. Громче!

Хватит прятать слова, я со всеми хочу говорить.

Что-то тикает так, словно время становится тоньше.

Будто эти часы чей-то голос хотят повторить.

Голубая игра – в облака, в небеса, в небоскребы,

В зеленеющий лес, в чей-то юный сверкающий смех —