Юниор-1

В могильной тишине писк кардиографа бил по ушам кувалдой, но звук был приятнее любой музыки, потому что креп и нарастал с каждым ударом.

– Сотрясение средней тяжести, – врач проверила зрачки на свет. – Незначительные травмы внутренних органов, трещина в ребре. Ничего страшного, скоро поправится. Что ни говори, скафандры у нас делают на совесть. Броня, а не костюмы.

Пилот запрокинул голову и с облегчением выдохнул, однако майор не спешил разделять всеобщее спокойствие.

– Хорошо, что все закончилось благополучно, но радоваться еще рано. Надо выяснить, из-за чего это случилось.

Первый же осмотр оборудования выявил следы поражения электрическим током. Больше всего досталось лазеру – его расплавило от сопла до рукоятки. По кабелю зажигания разряд попал в газовый баллон, а взрыв в свою очередь повредил ранец. Все понятно, кроме одного – кто и почему не выключил генератор после прорыва спирали?

– Это такая халатность, – Морозов поднес развороченный баллон к лицу и хмыкнул, – что от саботажа и не отличишь.

– Нужно доложить в ЦУП, – медик наклеила пластырь на ранку от укола, после чего пристально посмотрела на майора. – Обо всем.

– Карина… – мягко, почти с мольбой произнес Борис.

– Что – Карина? – женщина не отвела гневного взгляда. – Все шло штатно, пока ты не узнал о беременности. А вскоре после этого невесть с чего сломался генератор. Надо ли говорить, сколь губительна для зародыша радиация? Потом ты отправляешь Аню чинить поломку, хотя с лазерной сваркой справится любой из нас. И что в итоге? Бедняга едва не погибла! Нет человека – нет проблемы, да, Борь?

– То есть, – он нахмурился, не веря ушам, – это я все подстроил? А затем резко передумал и полетел спасать?

– Ты спасал пилота. Сажать «Пионер» в сто раз сложнее, чем летать на нем в космосе, – обличающий перст уткнулся мужчине в грудь. – И мотив есть только у тебя. Больше никто не хочет, чтобы ребенок умер.

– Да ты с ума сошла! – стушевавшийся было командир перешел в наступление.

– Пусть на Земле решают. Я отправлю отчет, как только закончу с Михальчук. И в подробностях расскажу обо всем, что здесь происходит.

***

Казарина провела остаток смены, запершись в лазарете. Имела полное право – все же не отдыхала, а занималась пациенткой. И чем ближе надвигался отбой, тем меньше хотелось оставлять Аню одну. Закрывайся не закрывайся, а у командира есть доступ ко всем отсекам. Что тут говорить, если при первом же стуке в люк доктор вздрогнула и машинально схватила скальпель.

– Это Захар, – послышался напряженный голос. – Можно?

Женщина коснулась сканера большим пальцем, и как только Титов влетел в помещение, тотчас захлопнула створку. И нервозная поспешность не утаилась от зорких глаз пилота.

– Я бы хотел поговорить… обо всем этом, – парень завис у стенки, чтобы невзначай ничего не задеть – хватит с него аварий. – Думаете, Морозов правда хочет ее убить?

– Я уже не знаю, что думать, – Карина шумно выдохнула и потерла опухшее лицо. – Но в одном уверена на все сто – ничем хорошим полет не закончится. У Бориса в запасе полгода и уйма способов, как решить вопрос. Поэтому и хочу попросить ЦУП прервать задание как можно скорее.

– А если они не послушают? Если там через одного такие морозовы?

В ответ врач лишь пожала плечами.

– А что еще делать? Устроить бунт и вручить капитану черную метку?

– Да уж, ситуация… – Захар в задумчивости почесал затылок.

Вскоре после этих слов щелкнул динамик на потолке:

– Карина, загляни в пультовую. Срочно.

– Начинается… – проворчал пилот.

– Жди здесь. И запрись на всякий случай. Скорее всего, придется дежурить в лазарете, пока Аня не поправится.

– Все настолько серьезно?

– Нет, – женщина обернулась и смерила марсонавта хмурым взглядом. – Все гораздо хуже.

***

– Так, давай еще раз, – с порога начал Борис, сжав подлокотники до хруста костяшек. – Это не стресс, не страх, не гормоны, а твое взвешенное и обдуманное мнение? Что я – убийца и хочу избавиться от Ани?

– Я не сыщик, – равнодушно парировала Казарина, – но улики говорят сами за себя.

– Какие улики? – никогда прежде медик не видела командира в таком смятении, приправленном с виду искренними горечью и обидой. Но прижатые к стенке и не на такое способны, особенно когда рыльце в пушку.

– Косвенные, – тем же тоном прозвучало в ответ.

– Да как ты не поймешь, что если кто-нибудь не то что погибнет, а покалечится в полете, это уже бросит тень и на меня, и на миссию в целом! Да я с вас пылинки сдувать должен – что и делал все это время. Беременность – вопрос другой, но если что-нибудь случится с экипажем, ЦУП вот так, – он щелкнул пальцами, – может все завернуть. Потому что конкурентам только повод дай очернить нашу страну, выставить варварами и тиранами, готовыми идти по головам и жертвовать людьми ради цели. Да все должно пройти без сучка и задоринки, чтобы придраться было не к чему. И мне, и начальству нужна чистая победа безо всяких «но» и «если»! И ты считаешь, что я пойду на такое? Вот спасибо – порадовала от души!