Юнит

Если нам ничего не было нужно в городах, мы проезжали мимо них или через них, не останавливаясь. Если что-то было нужно - например вода или продовольствие, то брали нужное и продолжали движение дальше. Возможно это было неправильно по меркам мирного времени и запредельно милосердно по меркам военного, но Семёна это не волновало. Для него главным было как можно лучше и быстрее выполнить приказ Хозяйки.

Судя по обрывкам радиопередач, в Харькове и Мариуполе, как только местные жители осознали, что контролирующих их, присланных из Киева, вооружённых сил больше нет, вспыхнули восстания. Города объявили о выходе из состава Украины. Они говорили о переговорах по поводу присоединения к России. Не понимая, а может быть просто отказываясь понимать, что насмерть схлестнувшейся с Турцией России сейчас совсем не нужны ещё два города с убитою экономикой, без промышленности, зато с неспокойным населением, считающем себя центром мира. Нет у России сейчас сил, чтобы тащить и восстанавливать Мариуполь и Харьков.

Синхронно с нашим продвижением на запад, волнения возникали и в других украинских городах. В Киеве снова вышел народ и снова совершил какую-то свою революцию. Никому, за исключением быть может самих украинцев, не было до этого никакого дела. Весь остальной мир решал собственные проблемы, активно уничтожая и пожирая другие свои части. Главное, что Киев, подобно Харькову, не стал проситься обратно в Россию требуя немедленно прислать всего и побольше. Как говориться: спасибо и на том.

Не успела Южная Корея объявить на весь мир о присоединении, читай о захвате Северной Кореи, и отпраздновать это событие, как центральная власть в теперь уже объединённой Корее перестала существовать. После жёсткой бомбардировки Сеул превратился в руины. Ответственность за мощный авиационный и ракетный удар уничтоживший корейскую столицу возлагали попеременно на остатки северокорейской армии, сумевшей сохранить часть стратегических ракетных шахт и на проигрывающий войну объединённым японо-американским силам Китай. Причём громче всех пыталась обвинять китайцев Япония, чьи силы уже успели плотно закрепиться на корейском полуострове. Причём так плотно, что создавалось впечатление будто они вовсе собираются остаться там навсегда.

В треугольнике Луцк-Ровно-Дубно мы нарвались на польскую армию. Ну или это она нарвалась на нас, смотря как посмотреть.

Две головные пятёрки, сдуру сунувшиеся в одиночку на подготовленные поляками позиции, собирались, по привычке, закидать их чуть ли не шапками, но с поляками такой фокус не прошёл. Потеряв сразу три машины, они едва-едва сумели уйти. Отступить получилось исключительно благодаря защитникам, сумевшим выдернуть подёрнутую тонким льдом реку из её берегов и заставить размыть дороги и поля, мешая преследователям. Наши потери ограничились всего тремя машинами.

Семён долго распекал повершивших в свою неуязвимость командиров пятёрок. Он даже хватался за пистолет, но всем было понятно, что это скорее жест устрашения. Расстреливать игровых героев только за их глупость было бы слишком большим расточительством и все это прекрасно понимали. Окончилось всё понижением проштрафившихся героев из командиров пятёрок в обычные «маги».

Тем не менее, с засевшей в треугольнике Луцк-Ровно-Дубно польской армией требовалось что-то делать. Конечно, её можно было попытаться обойти, но что если она, вместо того чтобы гоняться за нами, двинется на восток и атакует, например, Ростов-на-Дону?

Связавшись со штабом, Семён затребовал обещанную поддержку с воздуха. Ему там сказали, что поддержки не будет так как свободных бомбардировщиков сейчас нет.

-Нет бомбардировщиков и не надо, -ругался Семён. -Хотя бы пару истребителе пришлите, чтобы их бомбардировщикам мешали летать.

В штабе обещали что-нибудь придумать. И вскоре пара стремительных, почти неуязвимых истребителей, ловко подловила польских бомбовозов показав им, что беспрепятственно летать здесь не получится. А когда польская авиация перестала мельтешить в небе, настал наш черёд.

Не желая терять людей и машины в генеральном сражении, Семён избрал тактику волчьих укусов. Ударить и отойти. Полякам волей-неволей приходилось либо терпеть и нести потери, либо пытаться догнать и поймать юркую, но кусачую и страшно опасную цель. Они немного потерпели. Не выдержали и пустились в погоню, которую мы успешно заманили в ловушку и уничтожили до самого последнего пана.

Кажется, я стал постепенно привыкать к смерти и меня больше не кидало в дрожь от вида перемешанных с землёй тел. Хорошо это или плохо не знаю. По крайней мере рвотные позывы больше не беспокоили. Да и голова стала болеть значительно меньше после использования дара, когда, находясь от противника на расстоянии в пару километров, скрытый ландшафтом местности, я корректировал огонь всей нашей пятёрки.