Юнкер: Красный галстук

Владимир Сединкин Юнкер: Красный галстук

Красный галстук

Как у меня дела? Да не очень.

Каким-то чудом я ещё жив и последняя докуренная сигарета, возможно и не станет последней. Извини, мама, но курить хочется страшно. Всё бы отдал за сигарету.

Левый бок горит, и я горю. Кажется, у меня температура сорок пять или около того. Весь мокрый и вонючий. Может поэтому мне всё время лезет в голову этот красный галстук? Лежу в обшарпанной, холодной палате с заплёванным окном, на скрипучей койке и жутко хочу двух вещей: курить (А чего вы хотели? Да, только об этом и думаю!) и сдохнуть. Лучше в том порядке в каком перечислил. Пальцы на ногах, торчащие из-под тонкого застиранного одеяла замерзли. Задубели! На крик мой никто не прибегает, и я уже начинаю сомневаться, что выжил. Может это ад такой? Для бывших юнкеров и легионеров…

КАП! КАП! КАП! Твою мать! Закройте вы наконец эту воду или она сведёт меня с ума!

* * *

Прошло десять дней. Скажите Женечка переволновался и ударился в панику? Спорить не буду, момент слабости имел место, но в своё оправдание хочу сказать следующее – я реально чуть не дал дуба. На меня в «Больнице святого Климента» смотрят как на чудо господне. Вот прямо заглядывают в палату… только что пальцем не тычут. Впрочем, давайте обо всём по порядку.

Спасение моё вряд ли можно назвать чудом. Я бы скорее сказал, что это недоразумение. Ну а как можно назвать ситуацию, когда, возвращаясь в город после вызова на ферму машина скорой помощи завернула в кустики дабы один из фельдшеров мог в спокойной обстановку справить нужду, а нашла место кровавой перестрелки и пять с половиной трупов? Пять окончательно мёртвых и меня… уже почти отошедшего в мир иной. Вряд ли лучший. Но там хоть тепло было бы. Даже жарко.

Потом меня чудом довезли живым до больницы, осмотрели и поставили диагноз «БЕЗНАДЁЖЕН».

По иронии судьбы спас меня одесский еврей услышавший, что в бреду я ругаюсь по-русски. Все отказались оперировать, а этот взял ответственность на себя. Умница, надо его отблагодарить как-нибудь.

Моника – влюбившаяся в меня черноглазая, пышнотелая медсестра, пахнувшая корицей, рассказала, что доктор Раппопорт извлёк у меня из кишечника пулю чуть-чуть не повредившую мою селезёнку, а потом терпеливо ждал, когда организм справится с ранением каждые два часа лично меряя мне температуру. Я этого совсем не помнил, что и не удивительно. Лихорадка она такая.