ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ)

— Кажется, я ошибся, — говорит себе Серёга, глядя на так и вьющихся вокруг Ли Херин поклонников и поклонниц, выпрашивающих автограф. — Оказывается, композиторов в этой стране никто не замечает и вообще ни во что не ставит. Главное — исполнитель. Понять-то это, конечно, можно, но как-то обидно. Ты, значит, старался, сочинял (воровал, будем хоть перед собой честными), писал текст, ноты, продюсировал, бился за каждую запятую, за каждый бемоль, а тебя в итоге — равнодушно игнорируют. Ли Херин такая, Ли Херин сякая, Ли Херин просто, ах, вся из себя какая! А ты, ЮнМи, сиди в сторонке и не отсвечивай. И автограф твой красивый нафиг никому не сдался. Вот же блин! О чём это я? Неужели и мне славы захотелось? Ну, а пуркуа па бы и не па? Пусть не славы, пусть хотя бы признания. И вот что я по этому поводу думаю: а не замутить ли мне всё-таки свою группу? Как и собирался вначале. Только чтобы это была именно моя группа, в которой моё слово будет решающим. Надо подумать. Надо очень хорошо подумать.

— А можно мы с вами сфотографируемся? — просит одна из поклонниц.

— Конечно, можно, — с удовольствием соглашается Ли Херин и подвигается поближе к ЮнМи.

Девушка растерянно мнётся, затем говорит:

— А можно мы только с вами?

Серёга морщится. Ли Херин обнимает подругу за плечи и поясняет:

— Эту музыку написала для меня ЮнМи. Скоро она станет очень известным композитором.

— Вот как? — удивляется девушка. — А я думала, что "Шторм" написали вы сами. Ну ладно, давайте снимемся все вместе.

Серёга нехотя изображает улыбку, но она выходит не слишком радостной.

* * *

— ЮнМи, мне всерьёз кажется, что ты сошла с ума, — говорит директор СокГю. Господин ДонХе, сидящий тут же в кабинете, согласно кивает. — Так никогда никто не делал, и это… Это просто глупо!

— Господин директор, — очень спокойно возражает ЮнМи. — Разумеется, так никто никогда не делал. Но что вы предлагаете? Как собираетесь решать эту проблему? Так же, как в прошлом году, когда после Сунына покончили с собой десятки подростков?

— В нашей школе самоубийств не было, — говорит ДонХе.

— Зато были три попытки, к счастью не удавшиеся, — тут же парирует ЮнМи. — Вы можете дать гарантию, что в этом году подобное не повторится? Молчите? Вот и я не уверена. Поэтому и предлагаю свой план.

— Плохой план, — говорит директор. — Он мне не нравится.

— Я тоже не в восторге, — соглашается ЮнМи. — На меня вывалят тонны хейта, мне придётся объясняться с семьёй, меня, скорее всего, будут называть дурой и сумасшедшей. Припомнят, конечно, и мою амнезию. Я готова к этому. Жизни детей важнее чьей-либо репутации. Ну же, господин директор, решайтесь. Ведь нельзя же просто ждать и надеяться на "авось".

— Что такое "авось"?

— Русское выражение недостаточно обоснованной надежды. Ну, когда человек ничего не предпринимает, думая, а вдруг обойдётся. Так вот, в нашем случае ничего не обойдётся. И ежегодная статистика тому ужасное доказательство. Подумайте ещё вот о чём, господа. Школа Кирин лучшая в своём роде, поэтому ей сам бог велел и в вопросе сохранения жизней учащихся находится в первых рядах.

— Ты понимаешь, что задуманное тобой может сработать только один раз?

— Скорее всего. Ну и пусть. Даже если получится отговорить от губительного шага всего одного школьника, я уже буду рада. А в следующем году, конечно, придётся придумывать что-то другое. Но пока об этом пусть болит голова у министерства образования. Ну так что мы решили?

Директор тяжело вздыхает. Потом поднимает обе руки, словно сдаётся:

— Я согласен. Тебя ведь всё равно не удержишь.

ЮнМи улыбается:

— Я рада, что вы это понимаете, господин директор. Кстати, надо не забыть проверить, открывается ли окно в женском туалете и смогу ли я в него пролезть. Глупо будет, если я там застряну.

* * *

— Юночка, там у входа в кафе репортёры с камерами собрались. Человек десять, — говорит мама. — Хотят взять у тебя интервью. Ты выйдешь?

ЮнМи вздыхает. У неё уже язык буквально отваливается, но делать нечего, сама всю эту кашу заварила.

— Конечно, выйду, — говорит она. — Ты, мамочка, не волнуйся. Это только в первые дни такое сумасшествие. Потом всё понемногу успокоится. До объявления результатов Сунына.

— Ой, я так боюсь за тебя, — мама прижимает руки к груди. — А вдруг всё зря?

— Ну ещё же будет концерт. Я уверена, что у нас всё получится.

В комнату буквально врывается разъярённая СунОк.

— Теперь ты видишь, что ты натворила своим побегом? В кафе уже не зайти! Мне в университете проходу не дают. Прямо в лицо говорят, что моя сестра или дура или сумасшедшая. Как тебе только в голову пришла подобная глупость? Как ты теперь в глаза преподавателям смотреть будешь? Ты всю школу подвела!

— Успокойся, СунОк, никого я не подводила. И директор и его заместитель заранее знали о том, что я якобы сбегу. И мама тоже была в курсе. Это был такой план, понятно. Специально разработанный план по предотвращению самоубийств.

— План? — сдувается СунОк. — А почему я ничего не знала?