Юное сердце на Розе Ветров

Зашипев от удара, Мика со злостью воззрился на неприятное ему лицо Синго. Однако попытку вырваться не предпринял, оставшись стоять и смотреть на окружившую его компанию учеников.

– Так-то лучше, – хищно ухмыльнулся Акутазава. – А теперь слушай сюда, – сдвинув брови, стараясь придать своему лицу наиболее устрашающее выражение, прорычал он, – я тебе что говорил?

Мика не отвечал, продолжая прожигать его взглядом.

– Я, кажется, предупреждал, чтобы ты не лез к Амане.

– Тогда ты должен был заметить, что я к нему и не лез, – хмыкнул Микаэль, без страха взирая на парня со свитой. – Ваш Амане сам мне проходу не дает.

– Потому что ты даешь ему повод, – процедил сквозь зубы Синго.

– Я? – не больно уж удивленно отозвался Мика. – Я только и делаю, что скрываюсь от него, а он как клещ прицепился, не отдерешь. Достал уже. И такой нетерпимый, – губы парня внезапно искривились в соблазнительной улыбке. – Совсем не признает отказов. Ты бы поговорил с ним что ли, а, Синго? Быть может ему труднее понять то, что пришлось понять тебе когда-то.

– Ах ты, сука! – рассвирепев от столь наглого вызывающего поведения парня, ни единому слову коего он не поверил, Акутазава нанес Мике удар в живот. От пронзившей тело боли, Шиндо согнулся пополам.

– Слушай сюда, сволочь, – уязвленный напоминанием о своем позоре, Синго схватил задыхающегося Микаэля за грудки и опять припер к дереву. Он не мог более позволить этой швали открывать свой рот при его друзьях, чтобы не попасть в еще более компрометирующее положение. – Еще раз тебя рядом с ним увижу, – прошипел он в искаженное от боли лицо. – Не посмотрю ни на что…

– Ну да, в этом ты мастер, – слабо усмехнулся Микаэль и зря, ибо в следующий миг его не слабо приложили о дерево. Из глаз посыпались искры, при этом было ощущение, что череп на затылке пробило гвоздем. Парень едва слышно застонал, чувствуя огрызок обломанной почти до основания ветки, о который его приложили головой. Зато после этого Синго отпустил его, видать посчитал, что достаточно проучил. Перед глазами Мики сверкали цветные бабочки, не в силах твердо держаться на ногах, он чуть сполз по стволу дерева вниз.

– Короче, я тебя предупредил, а там выбирай сам. Еще хоть раз, – донесся до слуха противный, скрежещущий голос Синго и только после этого компания ушла.

Когда они удалились, Микаэль медленно опустился на траву. Удар и пылающая на затылке ссадина, несправедливость и беспомощность перед ненавистными людьми нестерпимо разъедали сознание гордого юноши, который был не в силах вести достойную борьбу в одиночестве. А довериться было некому. Все, кто окружали его, вся эта бесчисленная масса, была одинаковой по своей природе и не могла своим поведением заслужить доверие и расположение, потому как в большинстве случаев слишком мерзко и отвратно добивалась внимания. Мика с отвращением относился к ним ко всем. Не желая от них ни жалости, ни снисхождения, ни понимания.

В душе незримо пылала злость, направленная на одного человека. Синго и без того был назойливым, отвратительным животным, задирающим его по поводу и без, а теперь у него появился дополнительный стимул для атак.

Мика закусил губу, сдвигая брови к переносице. Неужели теперь из-за этого чертового Амане нападки Синго и его мерзких дружков удвоятся? И самое противное, что этому идиоту не втолковать о Микином нежелании принимать его. Он прямым текстом заявил ему это, а тот вместо того, чтобы понять, просто выждал какое-то время и снова начал лезть со своей раздражающей дружбой. Сколько это еще будет длиться?

Юичиро вернулся домой подавленный и угнетенный. Что послужило причиной такого состояния духа, он определить не мог даже сам для себя. Просто ощущал нечто мрачное, затянувшее душу, и всё вокруг казалось серым и безжизненным. Сбросив в прихожей обувь, он направился мимо кухни к себе в комнату, но донесшийся голос матери заставил его подойти и прислушаться. Она не заметила его прихода и, управляясь на кухне, мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Скрестив на груди руки и прислонившись головой к притолоке, Юу с мягкой улыбкой глядел на нее. Эта привычная с детства песенка вызвала в нем какие-то старые теплые воспоминания.

Грела сердце не только звучащая мелодия. В последнее время его мать так редко улыбалась, а чтобы еще и пела… Аура веселья и беззаботности, кажется, покинула эту женщину давным-давно. Только лишь глядя на сына, она позволяла себе улыбку и то она скорее была печальной. Трудная работа, на которой она засиживалась допоздна, и сын-подросток – с этим нелегко справиться любому человеку. Юу понимал, как ей сложно, и как мог старался облегчить ей жизнь, помогая хотя бы по дому.

Так что сейчас, слыша ее голос, Юичиро радовался, что она наконец позволила себе немного раскрепоститься, и пусть ему было гадко на душе, хотя бы она не терзалась пагубными мыслями, не выглядела такой уставшей и задерганной, какой обычно приходила после тяжелых смен.

Юу готов был стоять вечность и вот так внимать неразборчивой мелодии. Давно не слышал он ее мягкого, нежного голоса, который так любил в детстве.