Юнофа - Дитя Войны

Гложущая и днем, и ночью Совесть – лишь малая часть всех тех страданий, что он пережил из-за меня…

Можно сказать, именно Я стала причиной того, что Сеньор ушел от Жизни, потерял свою Настоящую Семью, расстался с друзьями и всеми, кто так или иначе мог помещать ему заботиться обо мне.

Разве это Жизнь?! Жертвовать ради другого всем, а после получить незаслуженное Наказание!

Нет, так не должно быть!

Я должна очнуться и сказать, как сильно я его люблю! А также извиниться, что из-за меня ему пришлось пойти на такие жертвы, что и в самом кошмарном сне не увидишь. А также поблагодарить, что не бросил, когда это казалось единственным верным выходом из сложившейся нелегкой жизненной ситуации…

Эх… Если бы я только узнала обо всем этом раньше… То не стала злиться на Папу! Ведь он… Он… Спас меня, заботился, вырастил и дал Надежду на Счастье, а я… Прости меня Папа… Прости…»

От переполняющих ее чувств и эмоций, переворачивающих весь ее Внутренний Мир с ног на голову, не приходя в себя малышка заплакала горькими слезами отчаяния и боли.

Не окажись рядом того, кто неусыпно следил за ней и не покидал на протяжении нескольких часов – не известно, что сталось бы тогда с девушкой.

Почувствовав заботливые прикосновения ладоней, смахивающие со щек слезинки, Юна потихоньку стала приходить в себя. Приоткрыв вначале один глаз, затем второй, взору Юной Девы предстал ее самый лучший и верный друг.

- Ди… - попыталась огласить вслух его имя бедняжка, но сил хватило лишь на то, чтобы чуть приоткрыть уста.

- Тише… Тише… Ты еще так слаба… - нежно зашептал заботливый друг, сидя на коленях возле ее кровати.

- Дие-го-о-о! – вырвался дикий хрип из самого сердца Юны.

Не в силах совладать с душераздирающим горем, она, не подымаясь, протягивает к нему дрожащие от страха и ужаса ручонки, словно малое дитя ища поддержки и утешения.

- Юна-а-а! – не выдержал нервного напряжения и паренек.

Подавшись вперед, Диего обнял бедняжку, прижал к сердцу, что так часто билось, что казалось вот-вот готовилось вырваться из груди.

- Прости меня, Юна! Прости, ни на что не способного дурака! – как малая девочка зарыдал бедолага, не смея оторвать от себя девушку и взглянуть ей в глаза. – Я… я… Очень виноват… Мы все… Пытались… Искали… Но…

- Диего, - окончательно обрела дар речи девушка.

Ощущая, так необходимую в данную минуту дружескую поддержку, малышка готова была вечность вот так пребывать в объятиях юноши. Но вместе с чувством, что она снова жива, способна видеть и слышать, пришла и боль - нисколько физическая, сколько душевная.

И если с первой можно справиться лекарствами и примочками, которые Юна явственно ощущала по всему телу, которое оказалось со всей возможной бережливостью и заботой умыто, то с душевной было не так легко справиться.

Прекрасно понимая, как сильно бедняжке требуется поддержка любящего сердца, Диего не переставал шептать ей всяческие слова извинений, даже за то, в чем не был повинен. При этом он нежно гладил ее по головке и осыпал поцелуями макушку. Да будь сей Заступник посмелее, точно расцеловал ее разрумянившиеся щечки, по которым по-прежнему текли реки слез.

- Если бы я только мог словами передать, как мы все за тебя волновались… Нет… Не время сейчас для этого, - ощущая весь страх и ужас бедняжки, паренек еще крепче обнял ее. - Юна… Моя Юночка… Ох, как же я скучал по твоей лучезарной улыбке, звонкому смеху, твоим зеленым глазкам… Все это время ты не выходила у меня из головы… Юна… Я… Люблю тебя! – горячо прошептал ей на ушко бедолага, не зная, как еще поддержать в столь страшный момент.

- Диего! – резко просохли глазки у девушки, и она подняла на него болезненный взор. – Но… Я… Серада?! – проскрипела малышка, сжимая пареньку плечи.

- Я и ее люблю! – не нашел ничего более умного, как сказать первое, что вертелось у него на языке, отчего тут же получил от Юной Девы легкую пощечину, больше походившую на ласковое поглаживание. – Вот теперь я узнаю своего мудрого Маэстро!

Утерев остатки слез, Дева потихоньку стала приходить в себя.

- Да, я люблю тебя - Юна! Но Сераду - чуточку больше… А кроме того, я люблю всех девушек на Свете. Таков уж я, - широко улыбаясь, Диего отстранил от себя подругу и посадил на кровать поудобнее.

- Ты… Неисправимый плут, - чуть улыбнулась малышка, отчего-то пребывая в одной белой сорочке, что еле прикрывали ей лодыжки.

По-видимому те, кто умыли ее, причесали и обработали все раны, позаботились и ее наряде. А что еще лучше подходит для отдыха, как не ночная рубашка до пола, совершенно не стесняющая движение?!

Чуть смутившись от подобного наряда, она увела взгляд от парня. Оглядевшись по сторонам, Юна совершенно не узнавала то место, где находилась. Вроде, это был небольшой рабочий кабинет. Из мебели здесь находились лишь стол, стул, шкаф, да это кровать-кушетка, на которой она сидела. И вроде ничего особенного, но тут ее внимание привлекло множество зарисовок и схем, что были развешены по всем стенам.

- Это, - указала она пальчиком на эскизы.