Юность

Но в ответ теперь уже чуть смутившийся Дубовик лишь пожал плечами, пытаясь оправдать себя:

– «Я их ему не выдавал! Кто-то другой отпустил! А он разве вас не переспросил?».

– «Нет! Видимо не уважает?! А, скорее всего, специально!» – сделал вывод Пётр Петрович.

– «Возьмите тогда взамен не обрезные, а потом сами выпилите любые фигуры. Я же знаю, что вы по плотницкой мастер!» – с помощью лести попытался вывернуться Дубовик.

– «Ну, что поделаешь? Возьму, конечно!».

И их разговор продолжился и на другие темы.

Первые три года функционирования садоводства «Садовая» всей его работой фактически руководил триумвират, состоящий из Александра Евгеньевича Дубовика с участка № 71, Ильи Исааковича Левина с участка № 69 и Соломона Григорьевича Коробко с участка № 104. Если первым официальным председателем правления садоводческого товарищества «Садовая» был Дубовик, то затем его сменил Левин, Но с июня 1958 года председателем правления снова стал Дубовик. Из них только скромный Коробко никогда не избирался, оставаясь теневым советником своих друзей.

От Дубовика Кочет узнал, что именно он и Левин забраковали первый вариант размещения их садоводства в районе станции Быково, так как от неё надо было ехать далеко в сторону от железной дороги, да ещё и на автобусе.

Хотя место это было живописное у озера с соснами. Но выбор ими был сделан в пользу заболоченной, но доступной железнодорожным транспортом территории, и её итоговой пригодности к земледелию и садоводству.

Так же, как бывший специалист по переработке шерсти, Пётр Петрович поддержал выбор коллегами места размещения садоводства около территории подшефной шерстебазы, имеющей свою мощную насосную систему подачи артезианской воды для мытья шерсти.

– «Шерсть ведь никогда не хранят мытой! Иначе её съедает моль!» – пояснил Кочет.

– «Так что у нас теперь вода бесплатная, за счёт этой подшефной шерстебазы! – кивнул Дубовик головой на бетонные корпуса её хранилищ – Но пришлось за это конечно часть участков им отдать!».

– «Да-а, отдать! – протянул Кочет – Ну, ладно! Нет досок и чёрт с ними! Пусть партизан ими подавится! В крайнем случае, я действительно и сам смогу выпилить из доски любые фигуры!» – подвёл итог сын столяра-краснодеревщика.

И они с Платоном понесли домой обычные доски, коих Дубовик для компенсации отпустил больше положенного. Шли, искоса поглядывая налево через забор углового участка, но на этот раз злоумышленника не было видно.

– «Алюнь, представляешь?! С нашего общего склада стройматериалов каким-то загадочным образом, якобы как невостребованные, некто утянул к себе, предназначавшиеся нам все, фигурно обрезанные отделочные доски для фронтонов и окантовки крыши! Я с Дубовиком долго разбирался и выяснил, что оказывается это Борисов спартизанил нашу окантовку!» – Пожаловался Алевтине Сергеевне Пётр Петрович, невольно угадав всё.

– «Во засранец! А как это ему удалось?» – поинтересовалась она.

– «Он оказался беспринципным и очень предприимчивым!».

Борисов действительно был очень хозяйственный, и до такой степени, что всё, что бесхозяйственно и плохо лежало, иной раз даже чужое, тянул к себе в дом. Теперь от него пострадали и Кочеты. И с этого момента они стали относиться к Борисову, как к лицемерному хапуге.

Но Пётр Петрович всё-таки поинтересовался его прошлым.