Юность

— «Да нет! Я им хоть и сказал правду, но другую! Я объявил директору, что мой сын будет готовиться к экзаменам для поступления в ВУЗ, и мне надо быть с ним на участке, обеспечивая его питание, пока мать не в отпуске! Он, конечно, удивился, почему же я тогда согласился работать и заключил трудовое соглашение на всё лето!? А я ему объяснил, что твой отпуск сначала планировался на этот период, но потом твоё руководство его передвинуло на месяц позже, назначив тебя временно исполнять обязанности, неожиданно ушедшего в отпуск твоего начальника! Так что ушёл я легко!» — объяснил Пётр Петрович обрадовавшейся бывшей жене.

— «Ну, ты и хитрец!» — констатировала она.

— Здорово! Папа тоже будет со мной жить! Так что я смогу здесь готовиться к экзаменам! — поначалу обрадовался и Платон.

— Но ведь, когда я буду готовиться к экзаменам, он не позволит мне играть и делать всё, что я захочу!? Хотя, с другой стороны, мама уже будет в отпуске и тоже не даст мне отвлекаться от подготовки! Да и мне самому будет не до игр! — тут же по-взрослому рассудил он.

В субботу вечером Кочеты, из-за позднего приезда старшего и разговоров с ним, припозднились. А дети спрашивали отца, как там их бывший пионерлагерь, и чем он кроме работы там занимался.

— «Купался, загорал, в лес ходил, фотографировал, телевизор смотрел! В общем, отдыхал душой и телом!» — коротко и ясно ответил он.

В воскресенье, отоспавшись, все принялись за огородные работы, в основном за прополку.

Особенно усердствовал, соскучившийся по крестьянскому труду, Пётр Петрович.

— «Я смотрю, у нас лучше всего растут сорняки! Вон какие за неделю вымахали!?» — устав от прополки, прокомментировала, сидевшая на раскладном стульчике, Алевтина Сергеевна.

Ей после операции на щитовидку врачи запретили надолго наклоняться, и она уже привыкла полоть, сидя на стульчике, но только там, где позволяли проходы между грядками. Вечером, оставив наедине с природой Петра Петровича, мать с детьми вернулась в Реутов.

— Сын! Мне кажется, что тебе уже пора выбирать институт!?» — перед сном посоветовала Алевтина Сергеевна.

— «Да, мам, пора! Я завтра с утра сяду за «Справочник для поступающих в ВУЗы» и буду выбирать, пока не остановлюсь на подходящих или даже одном конкретном институте! А вечером мы с тобой обсудим и окончательно решим!» — согласился с матерью Платон.

Он уже несколько дней носил в себе эту идею, запланировав именно на понедельник её решение.

И в понедельник, как Платон давно привык, он начал новую жизнь — выбирать институт и готовиться к экзаменам в него. Сначала он сразу отмёл из рассмотрения все не московские институты. Потом бегло пролистал весь справочник, чтобы понять, какие ВУЗы есть в Москве.

Затем исключил из рассмотрения те, в которые нужно было сдавать химию, биологию, литературу и иностранный язык. В этот список попали и все строительные, сельскохозяйственные, педагогические, инженерные и физико-технические ВУЗы, а также «девчачьи» ВУЗы, к коим он относил все текстильные, медицинские, финансовые, юридические, торговые и культурологические. Кроме того, из рассмотрения он изъял и спортивные ВУЗы.

И у Платона осталось только шесть институтов, в которые он мог бы сдавать экзамены и учёба в которых хоть чем-то была бы ему интересна. Из них предпочтительнее были Московский архитектурный институт (МАРХИ), московский институт инженеров геодезии и картографии (МИИГАиК) и Московский институт народного хозяйства (МИНХ) имени Г.В. Плеханова.

Быть архитектором он мечтал ещё с детства. Но с пятнадцати лет он совершено остыл к рисованию, и боялся, что провалит экзамен по рисунку.

— Вот, если бы я жил в своём прежнем доме, то дойти до МАРХИ можно было за пять минут! А теперь? Нет, не подходит! — отмёл он первый вариант.

Хоть Платон и знал хорошо географию, но учится на простого геодезиста, смотрящего только на окружающее его пространство он, конечно, не захотел.

— География должна быть у меня глобальная, или хотя бы в масштабах страны! — зачеркнул он и этот ВУЗ.