Юность Ашира

Бракодел! Он смотрел на это колючее слово, и с каждым мгновением оно становилось все более устрашающим. Подумать только, что такая заметка могла появиться! Ее читали бы и указывали бы на бракодела пальцем. Ее бы мог прочесть и мастер из училища Иван Сергеевич— он часто здесь бывает.

«Как же так, — ломал он голову, — на заводе я совсем недавно, но уже всё про меня знают, и хорошее и плохое знают. Сотни глаз, что ли, следят за моей работой?»

Он виноват, он сделал негодный каркас, а главное — он подсунул его вместе с хорошими. Если бы в шишельной не доглядели, отлили бы бракованную деталь. А это значит — затраченный даром труд и металл, и к хлопкоробам могла бы негодная машина попасть. Он виноват. Но почему же тогда не поместили заметку? Значит, поверили, что он больше не допустит брака.

В эту минуту Ашир невольно вспомнил комсорга Николая Коноплева и даже поискал его глазами. Ему казалось, что Коноплев где-то рядом. Конечно, это он похвалил его за чистоту.

Ашир немного успокоился, отчаиваться не следовало, Сегодня его поставили в пример.

Это и радовало, и обязывало.

Светлана

— Неси, Ашир! — воскликнул громким, но тоненьким голоском Максим Зубенко, пересчитав готовые каркасы. Он заложил за спину сомкнутые руки, с хрустом в костях прогнул поясницу и крикнул: — Нагрузочка что надо!

В конце месяца завод окончательно освоил изготовление новых машин — окучников-удобрителей — и сразу же получил на них большой заказ. Хлопкоробы с нетерпением ждали эту умную машину. Один окучник-удобритель заменял в работе двадцать человек. Работы прибавилось во всех цехах, особенно у кузнецов и литейщиков.

Чтобы не загромождать мастерскую, слесари решили, что лучше самим относить готовые каркасы в шишельную, не дожидаясь, пока за «ими придут. Ашир уже освоился с работой, и сегодня Зубенко принял его каркасы без единого замечания. Правда, они были простенькие, но и то хорошо, ничего не пришлось переделывать.

— Неси, Ашир, меси, — повторил Зубенко, заметив его замешательство.

— Пусть Федор снесет, а я пока вот это доделаю. — И он поднял такой стук, хоть уши затыкай.

— Не задерживай! — Настойчивости Максиму не занимать, сказал — кончено.

Ашир не решался итти, он помнил разговор возле стенной газеты и боялся опять попасть девушкам на язык.

— Ты еще не ушел? — спросил Максим.

— Иду-у!

Появления Ашира стерженщицы сначала как будто не заметили, но ©друг одна из девушек повернулась к нему и с притворным изумлением проговорила:

— Слесарь каркасы принес!

Светлана уставилась на Ашира серыми округлившимися глазами и повела плечиком:

— Сами принесли? Что это случилось с нашими слесарями!

Озираясь вокруг, Ашир удивился переменам, происшедшим в шишельной. Для формовочного песка посреди мастерской стоял новый ящик, на окнах висели занавески с расшитыми узорами. Под столом он заметил бадейку с разведенной известью, — видно, девушки собрались белить стены. У двери возле умывальника висела дощечка с надписью: «Не сорить!»

Девушки дали ему возможность вдоволь насмотреться на занавески и умывальник, а потом, — как бы невзначай, завели такой разговор:

— Побелку сегодня начнем? — нарочито громко спросила краснощекая толстушка со вздернутым носиком и пухлыми губами.

— Что ты, Тоня, сперва со слесарями посоветуемся, подучимся у них! — в тон ей ответила Светлана.

— Берите каркасы! — напомнил о себе Ашир. Он чувствовал, как у него начинает гореть лицо.

Но девушки продолжали свое:

— Светлана, расписание дежурств у тебя? Сегодня кому убирать?

— И договор готов, только не мешало бы его со слесарями согласовать.

— Зачем же дело стало, покажи!

Пожилая стерженщица выручила Ашира.

— Прими, Света, каркасы… Вы вот смеетесь, а слесари нам нос утерли.

— Это еще неизвестно, Клавдия Ивановна! — Светлана раскраснелась и смешно надула щеки. — Через стенгазету вызовем их на соревнование, пусть попробуют угнаться за нами… Клади сюда каркасы.

«В училище девушки тоже хотели обогнать нас по чистоте, да не вышло, — стоял и думал Ашир. — Вызывайте на соревнование, вызывайте, мы еще не то сделаем…»

Светлана вытерла о фартук руки и перебросила косички с пруди а а спину. Она быстро осмотрела и приняла верхние каркасы, и только — нижний долго вертела в руках.

— Твой? — негромко опросила она.

Лучше бы у Ашира здоровый зуб выдернули. Он сморщился и настороженно взглянул на Светлану.

— Почему думаешь — мой? — отрывисто спросил он.

— Грубо сделан… Получше прежних, но и в нем красоты нет.

Какую она в проволоке красоту ищет, не понимал он.

— Надо делать вещь красиво. Я тоже лака не умею так красиво работать, как Клавдия Ивановна, — Светлана прерывисто вздохнула и опустила свои длинные ресницы. — Но учусь… И ты учись красиво работать.

От того, что она умолкла, ему стало совсем не по себе Сказала бы сразу: принимает каркас или нет?

А Светлана вскинула ресницы и улыбнулась одними глазами. В ее взгляде блеснул Аширу лучик надежды.

— Ладно, приму. — Она чуть заметно кивнула головой.

Ее «ладно» было для Ашира обиднее отказа. Лучше бы выбросила каркас в окно, чем это снисхождение.