Юность Ашира

О комсорге у Ашира сложилось твердое мнение: простой и знающий парень, с таким всегда можно обо всем поговорить и посоветоваться. Всегда… но только бы не сегодня!

«Наверно, уэнал, что я брак выдал, и пришел пробрать как следует», — подумал Ашир, здороваясь с Коноплевым.

Николай осмотрел помещение и заметил:

— Чисто у вас стало, не узнать мастерскую…

Ашир обрадовался, что речь пошла не о забракованном каркасе.

— Разве это чисто, — опередил он Зубенко, который, указывая пальцем на Ашира, хотел что-то ответить комсоргу. — Вот у нас в мастерской настоящая чистота была! — Он сделал остановку, мысленно проверил, не ошибся ли в словах, и добавил: — Пылинки нигде не было.

— Где это — у нас? — прикинулся непонимающим Коноплев.

— В училище.

— А я привык слышать: у нас — это на заводе.

— И в этой мастерской будет чисто, как было у нас… — хотел поправиться Ашир и опять сказал невпопад.

— Хорошо, что ты, Давлетов, и на заводе про чистоту не забываешь.

Хитрый этот Коноплев, ишь как ловко разговор повернул, вывел его из затруднительного положения!

Своим приходом комсорг не помешал слесарям. Они продолжали работать, а он что-то записал в блокнотик, затем вышел во двор, потом опять вернулся в мастерскую. — Ашир отмерял проволоку, прикидывая наглаз, в каком месте ее перегнуть и скрепить. Коноплев заинтересовался его работой. Подойдя к столу, он провел ладонью по своим

блестящим волосам, зачесанным назад, и уже не отрывал глаз от рук Ашира. Поношенная, но чистая косоворотка с голубой вышивкой оттеняла загар худощавого подвижного лица комсорга.

— Сережа Удальцов тебя до сих пор зовет ремесленником. Ты не обижаешься? — услышал Ашир рядом голос Коноплева.

— Зачем обижаться, я же из ремесленного, — ответил Ашир. «Обязательно задаст такой вопрос, что и не знаешь, как ответить!» — подумал он.

— Нет, видно, он тебя так зовет потому, что ты каркасы делаешь, как мелкий ремесленник.

— Почему это?

— Заготовки для каркаса надо измерять по шаблонам, а не на глазок.

— Другие тоже так делают, — Ашир скосил глаза в сторону Зубенко.

— Надо учиться передовым методам работы.

Замечание Коноплева задело за живое и Максима. Он тоже подошел к столу Ашира.

— Лекцию, что ли, хочешь нам прочесть? Читай, пожалуйста, а придираться, Николай, зря не надо. Я тебе вот что скажу: ты хоть и в институте учишься, но пока что еще не инженер, а фрезеровщик только. Каркасики наши идут первым сортом, — тонкоголосо проговорил Максим в заключение.

— Пока идут первым, а вот нефтяные двигатели скоро начнем делать, могут и не пойти. Ну-ка бери, Ашир, линейку, замеряй по шаблону. Так. Теперь замеряй вот этот прутик.

— Лучше тот, этот погнутый.

— Давай другой, — согласился Коноплев. — Точнее получается? То-то же! А еще удобнее для работы записывать все размеры на бумажке. С расчетом будешь работать — избежишь брака.

— Я брака больше не допущу! — с жаром отозвался Ашир.

— Верю, — спокойно проговорил Коноплев, посмотрев на него.

— Лишняя возня, — перебил их разговор Зубенко. — Карандаш, бумага, еще чего доброго придется арифмометр слесарям заводить.

После небольшой паузы Коноплев ответил ему: — Арифмометр не арифмометр, а приспособление для механической резки проволоки не мешало бы завести. Где ваша рационализация? Раскиньте умом, подумайте.

«Вот бы мне сделать это, чтобы всех удивить!» — размышлял Ашир.

Остаток дня он проработал под впечатлением разговора с Николаем Коноплевым.

В клуб на занятия Ашир ходил, как примерный ученик, с тетрадями и ручкой. Он даже купил чернильницу- непроливалку и ее брал с собой. Записывал все, что говорили мастера, главный инженер, опытные рабочие, делившиеся с молодежью своими знаниями. Иной раз занятия проводились прямо на заводе, тогда классом становился цех, а партами — станки и столы с разложенными на них инструментами или рабочее место литейщиков возле вагранки.

Такие занятия Ашир любил больше всего. В стахановской школе он изучал не только слесарное дело, но осваивал и формовку, знакомился с литьем, своими руками уже делал несложные формы.

Слесарь-каркасник должен и это знать. Максим Зубенко — тот мог в любое время заменить формовщика или литейщика, умел делать и шишели. Ашир тоже проявлял живой интерес к литейному делу. Работать на таком большом заводе и знать только слесарные инструменты! Нет, этого мало, тем более, что учеба ему давалась без труда.

В этот вечер он пришел на занятия, как всегда, вместе с Сережей. Сергей Удальцов, тот самый вихрастый парень с веснушчатым лицом, с которым Ашир познакомился в столовой, уже больше года работал на заводе формовщиком. В литейной они сразу же узнали друг друга и хотя подружиться по-настоящему еще не успели, но вместе ходили на занятия. Сережа жил в другом районе, за железнодорожной линией, и по пути иногда заходил за Аширом в общежитие.

Возле клуба в садике, где молодежь обычно собиралась задолго до начала занятий, сегодня почему-то никого не было.

— Напрасно мы с тобой торопились, ремесленник, — позевывая, сказал Сережа. И, заложив руки за голову, развалился на скамейке.