Юность Бабы-Яги

Встреча с мамой прошла благополучно. Мамины слезы и упреки быстро были сведены к нулю красиво разыгранным раскаянием, но главное – подарками из Бельгии и кое-какими шмотками, которые мама так любила. Мама любила яркое, и Вета учла это обстоятельство. Мама быстро отвлеклась от упреков и стала примерять все. Кроме того, красивая бутылка нашей экспортной водки, купленная заблаговременно в duty free, тоже сделала свое дело. Вета не стала покупать дорогой коньяк или виски, подозревая, что маме и водки будет довольно. И действительно, мама, кажется, за прошедший период разлуки далеко продвинулась от бытового пьянства к стойкой зависимости от спиртного. После первой же рюмки за встречу она как-то сразу стала нетрезвой. Нет, не пьяной еще, но будто изрядно поддатой. Водка, примерка, радость – вот и нормально, вот и славно! Какие там упреки! А уж после того как Вета сказала, что познакомилась с очень богатым бельгийцем (правда, он женат, но скоро непременно разведется и женится на ней), после того как она намекнула маме, что их обеих, возможно, ждет шикарное будущее на вилле где-нибудь на Лазурном Берегу, мама ей уже и вовсе все простила – и неожиданное бегство, и то, что не писала и не звонила. Понятно, что Вета брать с собой маму даже не собиралась. Мама хоть и была потомственной ведьмой, но по части ясновидения слабовата, поэтому предвидеть будущий Ветин обман ей было не под силу. У Виолетты дочерних чувств не было вовсе, а разум подсказывал: зачем нужна пьяная мать в фешенебельном районе, прятать ее там, что ли, в закрытой комнате? Вета с разумом, как всегда, была совершенно согласна. А в том, что она действительно будет жить на шикарной вилле во Франции или Италии, или в Швейцарии, она теперь абсолютно не сомневалась. Какая там еще бухая мать в своих пошлых цветных тряпках, если по соседству будет дом, скажем, Тома Круза или Софи Марсо? Вернется ли она когда-нибудь потом в Москву – там видно будет, а сейчас надо оставить часть вещей у мамы, снять квартиру, наведываться сюда ежедневно и ждать приглашения Марио.

Квартиру удалось снять поблизости, чтоб далеко не ездить. Вета заплатила за месяц вперед, но, оказалось, что даже месяца не нужно. Телефон в снятой квартире возобновил связь с Марио, и с того момента, как только Вета переступила порог своего временного жилья, телефонный шнур стал прочнейшим поводком, на котором она продолжала держать своего прирученного миллионера. Да его и держать-то было уже не нужно: даже если бы не было телефона, он уже был готов сам примчаться в Москву первым же рейсом, только позови. Но Вета не звала, пресловутый разум советовал: не надо его никуда звать, прилетишь сама по его вызову – приглашению, прилетишь на крыльях, так сказать, любви. Марио, узнав подробный почтовый адрес, в тот же день послал приглашение. Номер телефона в снятой квартире Вета ему незамедлительно сообщила, и Марио звонил любимой буквально через каждый час с разговорами, полными сентиментальных излияний и дурацких вопросов типа: «А ты уже позавтракала, любовь моя? И что ты ела на завтрак? Овсяную кашку? Прелесть!» Овсяная кашка вызывала такой приступ умиления у Марио, что он еще минут 10 не мог успокоиться, рассуждая на тему правильного питания для такой хорошей девочки. А еще ранним утром обязательно был вопрос: «Не разбудил ли я мою малышку? Ах, какая радость, что нет, что уже встала! А во что ты сейчас одета?» И вот тут Вета определенно знала, чем еще более подогреть интерес абонента, хотя, казалось бы, куда уж более! О том, что она сидит, допустим, в свитере и джинсах, рассказывать ему вовсе неинтересно, не того он ждет. И тут начинался секс по телефону. Вета вдохновенно врала про белье или прозрачный пеньюар, в котором она сейчас якобы сидит, или же говорила, что не успела одеться, что стоит у телефона – тут она со смущенным коротким смешком признавалась, что только из ванной и потому совсем-совсем голая…

– Совсем-совсем? Голенькая? – Экстаз Марио доходил до невозможных пределов. – О! О-о! Сейчас у меня будет поллюция, – повизгивал от радости солидный человек, отец троих детей.

– Не надо поллюций, милый, – отвечала Виолетта ласково, – побереги силы до моего приезда. Уже скоро.

Всеми этими звонками и многократными повторами одного и того же: как и что поела, думаешь ли обо мне и если думаешь, то что, и щенячьим восторгом, и утомительной любовью без границ, без конца и без края, он успел Вете порядочно надоесть уже в Москве. «Мама родная, – думала Вета не без тревоги, – что же будет там? Он же мне покоя не даст». «Но стратегическая цель, но генеральный план все же требуют некоторых, не слишком обременительных жертв, – снова включался разум. – Вот приедешь, вот разведется (а куда он теперь денется!), вот состоится с ним официальный брак, тогда и посмотрим. А сейчас что, терпи и будь милой и ласковой.