Юность Бабы-Яги

Ведь выражение «момент истины» пришло не от известной телепередачи, – соображал Саша, сидя перед своей тетрадкой, – телепередачи, в которой ее ведущий неустанно долбит нам в башку – в каком кошмаре мы живем, как у нас воруют и убивают. И так усидчиво это делает, что невольно думаешь: для чего? Кому поможет жить твоя «истина»? И не он придумал название. Так испанцы называют решающую фазу поединка между матадором и быком, которая заканчивается опять-таки убийством. Ну кому, скажите, нужна эта гребаная «истина», когда большинству людей и так несладко живется, в обнимку со своей личной, далеко не всегда светлой истиной.

«Нет, – думал поэт Саша Велихов, – истину не здесь надо искать, истина была там, во дворе, лицом к небу и тому, что за ним… Когда нам покажут не очередную мерзость, а то, что прекрасно, тогда, быть может, мы и призадумаемся. Пусть это будет недостижимо прекрасно, но, во всяком случае, мы будем знать направление. Куда двигаться, чтобы не пропасть».

Сколько же в человеке всего намешано! – одиноко восклицал Саша, сидя за своим письменным столом. – С одной стороны – дерьмо, с другой – благородство. Во всех, абсолютно во всех!.. А путей-то в буквальном смысле раз-два и обчелся – либо к богу, либо к бесу. И все! Можно живо интересоваться гомосексуализмом Чайковского, и тебе в этом, радостно пуская слюни, помогут, а можно и по-другому – можно только музыку его слушать. Либо – либо! Выбирай. Сам выбирай! Что тебя больше интересует – «клубничка» или музыка, а?

Дойдя до этого нелицеприятного мысленного пассажа, Саша понял: дальнейшие попытки проникнуть в истину бесполезны. Он и так, как ему казалось, зашел слишком далеко и дошел в своих мыслях до не свойственного ему пафоса. «Не слишком ли высоко? – вопрошал Саша сам себя и сам себя стеснялся. А потом честно отвечал: – Нет, не слишком! Пора бы и мне хоть когда-нибудь поразмыслить на эту тему. И новогодняя ночь вместе с дневником – это лично мне намек на что-то. Оставим в покое человечество – мне персонально намек. На что?» Тень догадки прошмыгнула мимо настольной лампы, присела рядом и затаилась. И Саша вспомнил свой давний сон, в котором ему показали: с одной стороны – животный ужас, а с другой – совершенную красоту. Так, стало быть, это намек на то, что пора наконец выбирать? Выбирать, как жить?

Саша поежился, решил хлопнуть еще рюмку и продолжать читать. Пока наливал, лез в холодильник за маслинами, пил и закусывал, в голове вертелась одна, но верная мысль. Точнее – три, но объединенные в одну. Первая – что у каждого человека, по идее, есть свой ангел-хранитель. Вторая – что ангел-хранитель регулярно посылает своему подопечному сигналы, намеки – как жить, чего избежать, правильно ли он что-то делает или, наоборот, совсем неправильно. Неважно, в какой форме он подает сигналы – книгу ли ты открываешь и натыкаешься сразу на нужную строчку или встречаешься с человеком, которого 100 лет не видел, а он возьмет да и скажет такое, что окажется очень нужным; или даже из телевизора – включаешь, а там кто-то, не имеющий никакого отношения к твоим сомнениям, вдруг говорит то, от чего твои сомнения разрешаются. И наконец, третье и последнее: надо уметь считывать намеки своего ангела, а если не умеешь, надо учиться. Организм должен стать чутким к его сигналам. Обращать внимание надо на якобы случайности, быть не толстокожим, а восприимчивым. С этим конструктивным выводом Саша опять сел за стол и принялся читать дальше.

Продолжение дневника Саши Велихова с некоторыми, теперь уже авторскими, комментариями

Напоминаем, что записи сделаны 15–20 лет назад (чтоб были понятны некоторые детали, цифры).

Среда. 18 мая. Завтра меня выписывают. Я здесь всего неделю, а впечатлений – на полжизни. Все хорошо, пить совсем не тянет, но и завязывать на всю жизнь пока не собираюсь. Сегодня присутствовал при забавном диалоге моего приятеля-врача с новоприбывшим пациентом. Они друг друга не понимали. Долго. Этот разговор стоит записать. Новоприбывший для врача один из многих, попавших в зависимость от водки. Они тут проходят конвейером, все будто на одно лицо. У всех одни проблемы, одни симптомы, одни переживания. Поэтому он с ними, не затрачиваясь особо, ведет себя стандартно. Со всеми на «ты». А чего с ними церемониться? Сам доктор безупречно интеллигентный, я бы даже сказал, рафинированный представитель врачебного сословия. Он курит «Мальборо», а все они – «Приму» и «Дымок». Коллеги-врачи – «Яву». Он же где-то достает «Мальборо».

Когда в его кабинет вошел серьезный дядька с угрюмым, тяжелым лицом, я поднялся, чтобы выйти, но Алексей Иванович снова усадил меня, сказав, что я не помешаю. К дядьке он, как и ко всем, начал обращаться на «ты» и так было до вопроса об образовании.

– Да высшее, доктор, – отмахнулся тот с таким видом, будто его вынудили признаться в чем-то позорном.

– Да? – не скрыл удивления врач и перешел на «вы». – И какой же институт вы закончили?